Сняв с вешалки чей-то теплый плащ, Лили выскочила из дома. Она пробежала мимо сторожевой башни, дворовых построек, мимо удивленного сокольничего и поднялась на сеновал. Оглушительно закричали птицы, но Лили, занятая своими мыслями, ничего не слышала. Никогда еще черные волосы не казались ей такими противными, полные красные губы — такими отталкивающими, темные большие глаза — такими ненавистными; но все же Лили не могла не признать, что эта женщина хороша собой. «Дура, — сказала она сама себе. — Как ты думаешь, где он научился так ласкать? В скольких постелях побывал, прежде чем обрел эту уверенность и постиг искусство любви?» Лицо ее горело от стыда — она вспомнила, как легко упала в его объятия. Только и было, что несколько слов о любви! Он обещает на ней жениться, но что он обещал другим женщинам? Голова у нее кружилась, на глазах показались слезы, и она сердито вытерла их сжатыми кулачками. Озябнув, она дважды обернула плащ вокруг себя, зарылась в сено, словно пытаясь спрятать в нем свое горе, и неожиданно заснула.
Перекинувшись парой слов с сокольничим, Николя взобрался на сеновал.
— Бог мой, что вы тут делаете, Лили? Ги послал меня за вами. Я ищу вас уже почти два часа! Пойдемте скорее, он рассердится!
— Нет! Так и передайте ему, — твердо ответила Лили.
— Это невозможно! Такого ответа Ги не примет, — решительно возразил Николя.
— А другого с сегодняшнего дня он не получит! — пылко заявила девушка.
— Лили, в чем дело?
— Если Ги предпочитает общество Симонетты — значит, мне он больше не указ!
Николя тут же исчез. А через несколько минут над Лили нависла огромная тень Ги. Девушка вызывающе посмотрела на него.
— Вы смешны! — коротко бросил он.
Лили подняла подбородок, и даже в полумгле Ги видел, как холодны ее зеленые глаза.
— Как будто у меня мало дел, — продолжал он. — Половину этих людей нужно разместить в Окстеде. Завтра я должен устроить охоту: чтобы прокормить гостей, нужно мясо. Ну, а вы подумайте, как развлечь наших гостей вечером.
— Вашим гостям, — проговорила она с ударением, — не придется далеко ходить за развлечениями.
Его глаза предостерегающе сузились.
— Нашим гостям, жена! — подчеркнул он. Лили ответила ледяным тоном:
— Я так не думаю, мсье Монтгомери!
Ги поднял ее с сена, и хотя она яростно сопротивлялась, руки у него были как железные обручи, и сопротивление ни к чему не привело.
— Вы хотите устроить сцену на глазах у Робера? — спросила она с иронией.
— Здесь хозяин я, а не Мортен! — резко ответил Ги, направляясь к дому.
С плаща Лили на каждом шагу падали соломинки. Не доходя десяти ярдов до дома, Ги поставил ее на ноги. Она яростно вырвалась и кинулась к черному ходу, потрясенная его поведением: он смеялся!
«Ну, я ему покажу!» — гневно подумала Лили.
Она быстро вымылась и целый час расчесывала свои великолепные волосы. Потом достала новое платье, которое Ги купил ей в Лондоне и запретил надевать. Оно было из тончайшей белой шерсти с вотканной серебряной нитью и прекрасно сидело на ней, соблазнительно подчеркивая изгибы тела. Подкрасив щеки и губы, Лили помазала ароматическим маслом кожу у выреза платья, низко открывающего грудь. Она нарочно подождала, когда Робер де Мортен с супругой начнут спускаться к обеду, и присоединилась к ним. Робер любезно усадил супругу по правую руку от себя, а Лили — по левую.
Одновременно с ними появился Ги и сел рядом с Лили. Она взглянула на него и увидела, что в глазах его сверкают огоньки.
— Ступайте наверх и немедленно переоденьтесь! — тихо сказал он.
Лили победоносно посмотрела на него и еле слышно ответила:
— А вы сорвите с меня это платье или лучше опять возьмите меня на руки и вынесите из зала, а я буду кричать и вырываться!
Подняв брови, он язвительно отозвался:
— Ах, cherie, есть гораздо более простой способ… Он хотел взять бокал с вином, но она, тут же разгадав его намерения — облить ее платье, — быстро подняла руку и опрокинула бокал на его новую рубашку. Ей сразу же стало страшно, но его губы изогнулись, в глазах мелькнуло восхищение. Извинившись, Ги пошел переодеваться. Когда он выходил из зала, на дороге ему попалась Симонетта. Он прошел мимо нее, словно не заметив, а та немедленно подошла к Николя и начала беспрестанно хохотать, заглядывая ему в лицо.
На мгновение Лили почувствовала удовлетворение, но потом ей пришла в голову мысль — а не пройдет ли Ги когда-нибудь и мимо нее с таким же оскорбительным равнодушием? Посмотрев на Робера, она обратилась к его жене:
— Вы поедете завтра на охоту, мадам?
— Бог мой, нет, конечно! Я устала от прошлых путешествий и буду отдыхать перед предстоящим странствием.
Робер повернулся к Лили:
— Не буду ли я иметь честь охотиться вместе с вами, мадемуазель?
— Боюсь, охота — занятие не в моем вкусе, мсье, но я с удовольствием покаталась бы с вами верхом, когда вам захочется просто прогуляться.
Робер вопросительно посмотрел на нее:
— Не поехать ли нам завтра утром, до охоты? Ги подошел как раз в тот момент, когда Лили, мило улыбаясь, отвечала Роберу:
— Это доставит мне большое удовольствие, сир! Ги опять сел рядом с Ней. Но чем больше Лили делала вид, что не замечает его, тем сильнее сознавала его присутствие.
«Ах, Боже мой, если бы я только обладала способностью действовать на него так же, как он на меня своей близостью, чарами зеленых глаз, волнующим смехом!..» — думала Лили, улыбаясь каким-то словам Робера.
А между тем она и представить себе не могла, как страдал Ги, сидевший с таким безмятежным видом. Всякий раз, когда Робер улыбался Лили, Ги охватывало желание всадить кинжал в сердце друга. Он жаждал владеть Лили, повелевать ею, подчинить ее своей воле раз и навсегда, чтобы она навеки принадлежала только ему.
Эмма сидела рядом с Эделой, что было очень кстати в том случае, если Эсме опять не подойдет к ней. В зал вошел Хью Монроз. Мгновенно охватив взглядом собравшихся и увидев хорошенькое личико Эделы, он сел рядом с ней. Эмма, заметив их нежные взгляды, почувствовала болезненный укол в сердце. «Господи! — подумала она. — На кого в этот вечер устремлены с обожанием глаза Эсме?»
Она не сводила глаз с двери, но Эсме так и не появился. Эдела знала, в каком положении ее подруга, хотя та и не призналась ей, что носит под сердцем дитя. Ясно, почему отсутствует Эсме. «Не поговорить ли об этом с леди Элисон?» — подумала Эдела. Однако уверенность, что та знает о положении Эммы, заставила ее отбросить эту мысль. Не лучше ли поговорить с Лили, которая имеет большое влияние на мсье Монтгомери? Может быть, если на Эсме оказать давление, в нем проснется чувство ответственности? Эдела посмотрела на Лили, которая сидела, повернувшись спиной к Ги и с любезной улыбкой и повышенным вниманием смотрела на гостя. «Господи, что у них случилось? — удивилась Эдела. — Подожду, пока гости уедут. Похоже, Лили тянется за кусочком, который ей не по зубам!»
Трапеза сопровождалась игрой музыкантов графа де Мортена; их сменили нормандские трубадуры со скрипками и арфами, исполнившие «Песнь о Вильгельме». Какой-то темноглазый юноша-поэт склонился перед Лили и спросил, не желает ли она послушать свое любимое произведение. Поколебавшись — все-таки кругом были норманны, — она умышленно осведомилась, знает он «Беовульфа». Он спел «Беовульфа».
Робер, улыбаясь, обратился к девушке:
— В вашей стране многое вызывает у меня восхищение, Лили.
— Я тоже восхищаюсь кое-чем нормандским, но далеко не всем, — отозвалась она, взглянув на Ги.
Начались танцы. Робер сначала танцевал с женой, а потом с Лили. Ги с каменным лицом наблюдал за ними. Вскоре Лили ускользнула к себе, зная, что не вынесет, если Ги будет танцевать с Симонеттой.
Утро только-только начиналось, когда Лили направилась к конюшням, поэтому она очень удивилась, что Робер уже там и лично наблюдает за тем, как седлают для них лошадей. Они проехали немного, а потом Робер сказал: