— О Ги, ты так думаешь?
Они улыбались, глядя друг другу в глаза, и были так счастливы, что не нуждались в словах. Ги притянул ее к себе и провел рукой по ее животу.
— Боишься, малышка?
— Немножечко. Это дар, который ты преподнес мне и который я должна тебе вернуть. Я знаю, что больше всего на свете ты хочешь сына.
— Больше всего я хочу тебя, а потом уже сына, — поправил он. — Je t'aime, je t'adorenote 22, — прошептал он.
Она лежала подле его сердца, исполненная ощущения чуда…
К концу марта кладовые Годстоуна были забиты тканями, бочонками с элем, шкурами и мехами. Ги собирался ехать на юг, к побережью, чтобы проводить Вильгельма, а заодно отправить в Нормандию товары. Он заставил Лили дать обещание, что она не последует за ним, как в прошлый раз, и посоветовал сказать леди Элисон о своей беременности. Лили хотела подольше сохранить эту новость в тайне, но согласилась: мать должна знать. Ги уехал со спокойной душой.
В апреле Ги вернулся в Годстоун и узнал от Рольфа, что в его отсутствие у них побывал Сен-Дени и убедился собственными глазами, что его сакс, которого он отдал Ги, не только никуда не сбежал, но прилежно работает без подстегивания и понуканий.
— Вид у соседа был отнюдь не радостный, и я ему не верю: он никогда не позволит тебе засеять свои поля, найдет какую-нибудь отговорку, — предупредил Рольф.
— Посмотрим… — уклончиво отозвался Ги.
— Обучение крестьян стрельбе из лука идет успешно. Несколько человек стреляют просто замечательно!
Ги одобрительно кивнул.
— Мне бы хотелось посмотреть, — сказал он. Они направились к стрельбищу.
В апреле случилось несчастье: Жерара, одного из воинов Ги, нашли в лесу мертвым, со стрелой в спине. После похорон Ги созвал воинов на совет. Одни утверждали, что это — преднамеренное убийство, совершенное саксами, которым ни в коем случае нельзя было давать луки и стрелы. Другие полагали, что это несчастный случай, но считали, что нужно прекратить обучение саксов стрельбе, пока не найдут виновного. Ги опросил всех в Годстоуне, но не добился какого-либо удовлетворительного ответа. Несколько дней он молчал, пытаясь осмыслить происшедшее. Крестьяне жили в страхе с тех пор, как нашли мертвое тело, и ждали, когда опустится тяжелая рука правосудия, а точнее, произвола.
Озарение пришло к Ги внезапно, и чем больше он думал, тем больше убеждался, что докопался до истины. Разыскав Рольфа, он дотошно расспросил его:
— Когда Сен-Дени приезжал сюда, не разведал ли он, что наши крестьяне носят оружие?
— Ну, точно сказать не могу, но он пробыл здесь какое-то время, прежде чем я узнал об этом.
— Но это возможно, не так ли? — настаивал Ги.
— Конечно, он не мог этого не заметить: люди практиковались в стрельбе, расхаживали с луками и стрелами совершенно открыто… А на что ты намекаешь?
— Не намекаю, а знаю! Это Сен-Дени убил Жерара! Это так же точно, как то, что я стою перед тобой. Он искал возможность стравить меня с моими саксами, ему не хочется, чтобы в Годстоуне все было ладно. Вопрос в том, как мне теперь поступить?
— Я предупреждал тебя, что он не отдаст свои поля так легко. Но раз норманн мог пасть настолько низко, что убил другого норманна, — он заслуживает смерти!
Ги немедленно оповестил крестьян, что убийца найден и они свободны от подозрений; в подтверждение этого им по-прежнему разрешалось носить оружие. Крестьяне облегченно вздохнули и решили, что им повезло с новым господином.
Слухи по Годстоуну распространялись быстро, и вскоре все знали: в убийстве виновен Сен-Дени. А еще через два дня сам собой разрешился вопрос, как Ги поступит с соседом: Сен-Дени нашли мертвым в реке, разделяющей их владения. Никаких следов насилия на теле не было. Ги засеял поля соседа и поглядывал на остальные его земли, решив, что все это перейдет к нему еще до конца лета.
Ги был настоящим нормандским завоевателем.
Глава 22
Занялся майский день. Утро было прекрасное и теплое, и Лили упросила мужа оторваться на один день от работы и устроить пикник. Они поехали в лес, вверх по реке, пока не нашли уютное местечко под огромным лиственным деревом у самой воды. Спешившись, они пустили лошадей гулять на воле и щипать вкусную травку. Сами же улеглись на полянке.
— Ги, посмотри на пчелу, что сидит на цветке львиного зева. Смотри внимательно! Она залезет вовнутрь, а цветок закроется, а когда она соберет всю пыльцу, то попытается открыть его. Ты ничего забавнее этого в жизни не видел. Вот она выбралась из цветка. — Лили протянула палец, чтобы потрогать пчелу.
— Не надо, она тебя ужалит! — отвел ее руку Ги.
— Не ужалит! — рассмеялась Лили. — Если она ужалит кого-нибудь, она умрет; пчелы делают это только в крайнем случае, когда они испуганы или им причиняют боль.
— Откуда ты знаешь все это, милая?
— Я всегда любила природу. Летом я могу часами наблюдать за ее жизнью. — Лили перевернулась на живот. — Посмотри на цветы, вон там, под деревом. Они словно ковер и божественно пахнут!
— Хочешь, я нарву тебе? — игриво спросил Ги.
— Ах нет, без воды они быстро завянут, а они так красиво цветут в траве!
Ги поднял крышку корзины и достал сосуд.
— Можно налить в него воды, и цветы не завянут. Пойди нарви немного.
Любящим взглядом Ги смотрел, как Лили изящно ходит между деревьев, стараясь ставить ногу осторожно, чтобы ни на что не наступить. Вернулась она, смеясь:
— У меня все руки в соке, который сочится из стебельков. Сейчас ополосну их в воде. — Подойдя к ручью, она позвала мужа: — Посмотри, какие красивые бабочки порхают над водой! — Она подняла руку. — Иди сюда, бабочка!
— Papillionsnote 23 не придут на твой зов, глупышка, это же не собаки! — фыркнул Ги.
— Я могу сделать так, чтобы бабочка прилетела ко мне. Смотри!
Окунув руки в воду, Лили протянула их к бабочкам. Почти сразу же одна из них опустилась ей на руку. Молодая женщина, улыбаясь, взглянула на мужа.
— Волшебство!.. — сказал он недоверчиво.
— Нет. Просто она хочет пить. Смотри внимательно. Она выпустит хоботочек и будет всасывать капельки воды.
— Почему же я ничего не знаю обо всем этом?
— Ну, ты знаешь много других вещей, о которых я и понятия не имею. Стало быть, мы равны.
— Тебе нравится, что мы равны?
— О, мне нравится, даже когда мы не равны! — пошутила она. — Если внимательно наблюдать природу, она многому может научить. Например, видишь вон там, на боярышнике, двух воробьев? — показала она.
— Я достаточно знаю о природе и понимаю, что воробей собирается спариться с воробьихой, — ухмыльнулся Ги.
— Вот здесь вы ошибаетесь, милорд! — И Лили победоносно посмотрела на него. — Она его не примет. Видишь, как она его клюет и ругает? Воробьиха не даст себя покрыть, пока он не построит гнездо, чтобы она могла отложить туда яйца. Наличие гнезда дает ей такую же уверенность, как мне, например, замужество. — Лили нежно коснулась лица Ги.
— А что еще ты можешь мне показать? — спросил он.
— Посмотрим, что еще тут есть. — Лили начала что-то искать на обратной стороне листьев росшего рядом кустика. Сорвав лист, она протянула его Ги. — Если ты замрешь и прислушаешься, то услышишь, как она жует этот листик.
— Лили, ты можешь выдумывать все, что хочешь, и я всему поверю. — И отбросив листик, Ги взял ее за руку. — Пойдем искупаемся, здесь никто не увидит.
— Мне кажется, вода слишком холодна, дорогой. Ты купайся, а я посмотрю.
Лили внимательно смотрела, как Ги освобождается от одежды. Оливково-смуглый, стройный, с широкими плечами, он был прекрасен; несколько шрамов от боевых ранений только усиливали впечатление мощи. Ги подбежал к воде и нырнул, потом поплыл, раздвигая воду почти беззвучно. Он напоминал Лили выдру, которую она видела однажды: столь же плавно скользил он по водной глади, и так же четки и изящны были его движения.
— Ты права, — крикнул Ги, — вода довольно-таки холодная.