На стенах висело множество портретов. Скорее всего, это предки Гамильтонов.
— Полюбовавшись холлом, гости поднимались по лестнице в салон, — продолжила Виктория.
Салон тоже богато украшен коврами и картинами в позолоченных рамах.
— Если вы были близким для семьи человеком, вас приглашали в гостиную.
Еще одна роскошная комната.
— А если вы родственник, то вас проводили в спальню.
Сэм удивленно вскинул брови.
Виктория даже не улыбнулась, а серьезно продолжила:
— В спальнях не только переодевались и ночевали. Многие вопросы решались в личных покоях.
— Хм, интересно, — заметил Сэм.
— Ну а особо приближенных персон приглашали в чулан. Вот этот был переделан в гардеробную в середине девятнадцатого века, а до того это был чулан. — Виктория показала маленькую комнатку.
Сэм удержался от ремарки по поводу чуланов. Вряд ли она оценит его шутку. Ему не доводилось встречать девушку серьезнее и сдержаннее Виктории.
— Но для приема важных персон использовались самые шикарные комнаты?
— Нет. Как раз наоборот. Акустика в парадных покоях была такой, что было все слышно на весь дом. Поэтому приватные беседы велись в чуланах. Там даже прислуга не могла подслушать.
— Понятно. Вот, значит, где вы заключаете бизнес-сделки, — пошутил Сэм.
— Или революции и тайные браки, — в тон ему ответила Виктория.
Они вернулись обратно в салон.
— У нас есть еще галерея по периметру дома. Там хорошо прогуливаться в непогоду. И еще там хорошо думается.
Виктория слегка покраснела, и Сэм понял, что она нечаянно проговорилась о чем-то очень личном.
— А дальше бальный зал, — продолжила Виктория. — Там проводились музыкальные вечера: фортепиано, вокал или струнные квартеты аккомпанировали танцующим.
— Та самая комната, где обнаружили плесень? — спросил Сэм. Ему показалось, что в глазах Виктории заблестели слезы. Плакать из-за комнаты? Странно.
— Мы взяли пробы воздуха. Для посетителей там безопасно. Можно обойтись без защитных масок.
Сэм не стал притворяться, что знает про плесень все. Ему она представлялась черными пятнами, которые он видел в комнатах общежития у друзей, когда учился в университете. Поэтому он просто проследовал за Викторией в зал.
Увиденное превзошло все ожидания. Сэм замер на пороге. Интерьер был выполнен в кремово-голубой гамме. В центре зала ковер на полу, фортепиано, стулья, кресла и кушетки вдоль стен. На всех стенах зеркала, в которых отражался свет из окон и от люстры.
— Зал не очень большой, — пояснила Виктория. — Человек на пятьдесят. Ужинали обычно в столовой внизу. А иногда делали фуршет в галерее.
— А сейчас бальный зал используется по назначению? — поинтересовался Сэм.
— Нет. Но я планирую организовать рождественский бал с целью сбора средств. Это будет костюмированный бал эпохи Регентства, с ужином.
Впервые за весь разговор Виктория оживилась. Ее глаза блестели. Да она просто красавица, подумалось Сэму.
— Прошу прощения за недогадливость, — сказал Сэм, — но я не вижу никакой плесени. Разве она не черная и не на потолке?
— Она белая, и ее обнаружили за зеркалом над камином. Она видна под ультрафиолетовым светом. — Виктория вздохнула. — Нам предстоит снять и просушить все драпировки, а потом убедиться, что не осталось спор плесени.
Сэм подошел к камину и потрогал стену. Виктория поморщилась.
— Нельзя дотрагиваться из-за плесени? — спросил Сэм.
— Не рекомендуется трогать стену из-за жира на ваших пальцах. Он вреден для шелка, — объяснила Виктория.
— Так это не обои?
— Это дамасский шелк, хотя похож на обои.
— Его наклеили на стену?
— Нет, полотна укреплены на деревянных рейках и похожи на обои, — ответила она.
— Понятно. Дом вы мне показали. Почему бы нам теперь не поговорить конкретно о работе?
— ОК. — Она повела его в офис, не останавливаясь больше нигде. Хотя Виктория молчала, Сэм чувствовал, что дом — ее страсть. Она вкладывает в него душу и сердце. Сэму раньше казалось, что его работа в Лондоне тоже его жизнь. Однако он с легкостью поступился ею ради здоровья родителей.
А есть ли у него в жизни настоящая страсть? Джуд, например, светится, стоит только заговорить о Шекспире и его творчестве. Сэм же после Оливии отгородился от всех и всего и живет настоящим моментом. До недавних пор он считал себя вполне счастливым. Но теперь задумался. Что, если отец прав, и он живет в бесполезном мыльном пузыре?
Он встряхнулся от мрачных мыслей и прошел за Викторией через дверь в панельной обшивке и вниз по узкой лестнице.