Какая, нахрен, разница понравится ему или нет?! Очнись, Катя! Это ужасно тупо звучит!
Надеваю каблуки и быстро спускаюсь вниз, перекидывая клатч через плечо. А он хмурится, когда видит меня. И я что-то не совсем понимаю… Что я не так сделала?
— Ты предлагаешь мне не дела решать, а отбивать всяких хуесосов от тебя? — приподнимает бровь, а я встаю перед ним как статуя, осматривая себя сверху вниз.
— Я не буду переодеваться. Я уже всё решила.
— Твою мать…Садись в машину, — вздыхает он, и я довольно плюхаюсь на пассажирское. Получается…Ему же понравилось, да? Понравилось?
Мой внутренний голос мечется от интереса. И я снова ощущаю себя какой-то сумасшедшей.
Глеб садится в машину и, кажется, старается смотреть куда угодно, только не на мои сиськи. Хотя на них невозможно не смотреть. Я сама вижу только их и больше ничего вокруг.
Доезжаем до той самой парковки, и он сжимает руль руками до побелевших костяшек.
— Есть хоть какая-то кофта? — спрашивает, и я киваю.
— Есть…На заднем сиденье…
Вздыхает.
— Надевай.
— Глеб…
— Катя, надевай, — давит он, а я качаю головой. — Пожалуйста.
Вау…Серьёзно? «Пожалуйста»…
Молча тянусь, пока он просто смотрит на меня своими голубыми, глубокими, бескрайними. Ну…Не на меня конечно, а на самые выдающиеся мои части и сглатывает. Надеваю кофту, прикрывая грудь, и мы выходим из машины.
— Вот почему в прошлый раз мы зашли со двора так спокойно? Потому что это твой клуб?
— Типа того, — отвечает, держа меня за руку. Он всегда идёт так легко, тихо и при этом целеустремленно. Видно, что настроен решительно, но никуда не торопится. Мол «и пусть весь мир подождёт». Вот бы мне его уверенность…
Мы поднимаемся, и я вижу Соню, которую обнимает Кир. Она тут же визжит от радости и прижимается ко мне, пока парни пожимают друг другу руки и что-то начинают обсуждать, а потом Глеб кивает мне и уходит вниз, видимо, решать те самые дела, про которые говорил.
Я осматриваюсь. Вокруг нас ещё какие-то ребята. И девушки, и парни. Один из них представляется.
— Я — Сокол, — говорит он, а я просто киваю, даже не обращая внимания ни на него, ни на его внешний вид. Соня что-то выпивает, я тоже беру в руки коктейль, и мы с ней болтаем. Я говорю про то, что Глеб забрал свои слова обратно. И другое. Она очень даже удивляется, но мне реально стало спокойнее от смены его поведения.
Дальше слушаю музыку, разглядывая Кира и Соню. Они выглядят гармонично, подходят друг другу. Выпиваю коктейль до конца и мне вдруг становится жарко. Я поднимаюсь с диванчика, чтобы оглядеться и проветриться, и подхожу к бортику. Замираю, когда вижу, что происходит внизу. Прямо возле бара стоит Лейла, которая свесила свои руки на Глеба. И они мерзко целуются у всех на глазах, просто лижутся, отчего меня сразу же начинает тошнить. Просто вышибает напрочь. Я уже ни о чём не думаю. Только о том, как в груди невозможно неистово болит.
Так вот какие у него дела… Что-то внутри выдает дикий спазм. На секунду мне кажется, что сердце вообще перестаёт биться, пока наконец не выдаёт такой удар, от которого грудную клетку разрывает. В клочья. Я понимаю, что просто ужасно, дико и неконтролируемо его ревную. А вот почему не имею ни малейшего понятия. Нахрена он вообще меня сюда привёз? Зачем? Чтобы сделать больно? Чтобы макнуть лицом в грязь и унизить?
Как была для него игрушкой, так и осталась…Как же глупо, Катя…Ещё и наряжалась для него, ещё и думала…! Стыдно-то как! Словно реально в грязи обмазали…
Подхожу к нашему столику и выпиваю залпом ещё два коктейля, попутно снимая с себя кардиган.
Кир косится на меня, а я иду к соседям. Не собираюсь никого слушать. Не буду больше это терпеть.
— Привет, — кричу я вскользь какому-то парню, который тут же пялится на мои сиськи. — Идём танцевать?
Выглядит испуганно и жалко.
— Ээээ…нуууу… — отвечает он с дикими глазами. — Ты же с Адом…
Понятно… Нахер… Не продолжай.
Разворачиваюсь, иду прочь, практически дохожу до лестницы, и какой-то наглый парень сам в меня врезается. Будто специально. Довольно симпатичный. Высокий. Широкоплечий. И тоже, кстати, голубоглазый. Выглядит даже чуть старше…Может, лет двадцать пять… Отлично…
— Привет, красота, — звучит голос с хрипотцой, отчего невольно подрагивают кончики пальцев. Ведь так говорит только голос Глеба.