Я открываю глаза в панике посреди глубокой ночи на кровати и тут же веду вниз руку. Горячая вязкая субстанция охватывает промежность. Я боюсь смотреть, но включаю ночник, ощущая, как глаза увлажняются. Соня тут же подрывается со своей постели.
— Катя, всё хорошо?! — она смотрит на меня в ужасе, а я собираю пальцами вытекшую из себя кровь.
— Нет, вызывай скорую…Срочно!
Глава 3
— Угроза выкидыша, девушка. Лучше понаблюдать здесь пару дней. Вовремя Вы вчера приехали… И, с учётом отслойки плаценты, необходимо проставить курс гормональных свечей…А ещё не нервничать…Стресс — дело такое… Ваша подруга сказала, что Вы сильно перенервничали вчера, — сообщает врач, пока я утираю слёзы и держу дрожащую ладонь на животе.
«Спасибо, что остался со мной…Спасибо, что ты ещё здесь»…
Он ведь меня предупредил… Заставил проснуться… Он решил, что должен задержаться… Он знает, что нужен мне. И это не может быть паранойей.
— В целом беременность протекает нормально. Срок шесть недель. Рано гадать пол, но по сердцебиению можно предположить, что мальчишка, — улыбается доктор. — Просто у девочек пульс обычно повышен. От 150 и выше. Но бывает всякое. — продолжает он, пожимая плечами. — Если будете оформлять отказ от госпитализации…
Мальчишка…Девчонка…Мне без разницы, — убеждаю себя. Но почему-то я ощущаю в себе именно мужскую энергетику.
— Нет. Я останусь, раз так надо. Вы ведь говорите, что лучше понаблюдать, — твёрдо и уверенно сообщаю я.
Пусть я не люблю больницы, но не допущу, чтобы с моим ребёнком что-то случилось. Нужно учитывать все риски. Там, где сейчас Глеб, я всегда буду чувствовать себя уязвимо и напряженно. Значит, лучше это перебдеть.
— Правильно, — улыбается он, и я выдыхаю.
Вспоминаю тот ужас, что ощущала и видела во сне…Мне становится дурно…
Эти навязчивые кошмары. Мучительные и бесконечные. Веретено моих безумных мыслей, загоняющих меня ещё глубже, чем я есть. Глеб — это то, что делает меня слабой и сильной одновременно. Это то, что и убивает, и возрождает, словно у нас с ним одна жизнь на двоих. А мы постоянно меняемся местами в надежде понять друг друга и простить…Но это невозможно. Мы перешли черту.
Я будто укушена им. И теперь на меня напала какая-то хворь.
Хворь опасная и неумолимая.
Выжимающая из меня все соки, скручивающая тугими верёвками…
Обездвиживающая и парализующая…
А я хочу идти дальше! Ради своего ребенка! Ради себя! И ни один Адов не сломает мою жизнь! Ни один Адов больше к ней не прикоснётся!
Ненавижу тебя, Глеб! Ненавижу! Сейчас ненавижу больше всего на свете, а если бы ты забрал у меня то единственное, что растёт внутри меня, я бы из-под земли тебя достала. Я бы выкрутила тебе жилы! Я бы обесточила тебя от этого мира!
Когда врач уходит, Соне разрешают проведать меня, ведь родные далеко, а кроме неё у меня никого здесь нет.
— Сможешь тихо предупредить в деканате? Я потом возьму справку и передам…Главное, чтобы никто посторонний ничего не узнал, — спрашиваю, пока Соня плачет.
— Катюш, я так испугалась, — она хватает меня за руку. — Ты так закричала во сне…Я просто тут же проснулась и ахнула…
— Всё хорошо, Сонь. Главное, что мы успели. Хорошо, что ты быстро среагировала и вызвала скорую…
— Блин…Это не ночь, а сущий кошмар… — заключает она, выдыхая. — Хорошо, что хоть не в Новый год случилось…
— Да, действительно хорошо… — отвечаю я, задумавшись.
Сейчас 22 декабря и отмечать праздник мне скорее всего придётся одной, но из больницы я уже выйду, это совершенно точно.
— Ты в курсе, что у нас вроде как вечеринка намечается от университета? В ресторане, все дела, — спрашивает она, улыбаясь. — Но я не пойду. Хочу отметить с тобой вдвоем в комнате, раз уже это последний наш с тобой общажный Новый год вместе!
— Последний общажный Новый год, — смеюсь этому названию, а на душе так тепло. Что есть у меня такая добрая замечательная подруга. — Ты же…Будешь крёстной, да? Моему малышу…Или малышке…
Соня начинает реветь. Истерично и громко всхлипывать, и буквально умываться слезами в ответ на мою просьбу.
— Господи, конечно! Конечно! Конечно! Я прилечу во Владик сразу же, как это случится! Как ребеночек появится на свет и когда ты захочешь его крестить тоже!
Она обнимает меня, и я успокаиваюсь. Родная душа в такие моменты очень и очень важна… Слишком много всего произошло за эти месяцы. А я не могу рассказать ни матери, ни Серёже. Потому что это будет подло и некрасиво с моей стороны. Они не должны жалеть меня. Им есть чем заняться, ведь они только начали жить полной жизнью.