Нечаев отмотал одну из тонких проволочек, скрепляющих вьюки. Вытащил из карманов тулупа свои две рубчатые «эфки»; отогнул усики на запале — чтобы легче выдернуть, и, продернув проволочку в проушины взрывных колечек, бережно сунул обе «эфки» в малый вьюк с противотанковыми гранатами и толом. Снова завязал этот вьюк, однако так, чтобы тянущаяся наружу длинная металлическая нить скользила свободно. Пропуская проволоку между пальцев и следя, чтобы нигде не свилась и не зацепилась за веточку, Нечаев обогнул мочажину и направился в самую чащу зарослей терновника.
Здесь, надежно укрывшись, он и будет ждать в готовности выдернуть взрывные колечки «эфок».
Нечаев раздвинул желтеющий терновник. Он выбирал, где примоститься. И вздрогнул: сзади проволока натянулась. Выпустил ее. Схватил обеими руками шмайсер и резко повернулся, готовый стрелять. Перед ним стоял Ковеза с финкой в руке.
— Це я… — улыбнулся бесшумно спустившийся разведчик. — Я перерезал! Трохи свился твой дрот.
Нечаев бросился к Ковезе. Обнял. Послышалась орудийная пальба.
Нечаев вопросительно посмотрел на Ковезу. Тот, сдвинув кубанку на затылок, вытирал влажный лоб и, слушая, долго молчал, соображал что-то.
— Это по нашим? — спросил Нечаев.
Ковеза разразился ругательствами. Но звучали они весело.
— Це ж икру мечут немцы! — воскликнул он, уже хохоча. — По площадям садят. От злости!.. Наши-то, видать, их на шляху крепко шарахнули… Вот и решили немцы — вслед отряду!..
— Смекаю. Но как тебе удалось цепочку фрицев в сторону увести.
— Удалось и точка!.. — отмахивался разведчик.
И Нечаев смотрел на его вконец протершиеся локти стеганки, на травинки, налипшие на грязную вату… Нечаев догадывался о главном. Единственной противотанковой гранатой Ковеза вселил опасение в карателей — не широкий ли заминированный участок перед ними?..
— На мой взгляд, никакой ты не артист, товарищ старший сержант, а сумел мистифицировать.
— Як тая клушка из дедовой казочки! Квокче пид калиной, а яйца несе в кропиве! Згода, расскажу потом. А зараз — нема колы.
Теперь они стояли, словно в окопе неполного профиля. Терновник, окаймляющий край склона, щекотал им затылки. Приходилось напрягаться, чтобы ноги не скользнули вниз; и все же такая выжидательная позиция была подходящей. Хоть и нет кругового обзора, зато сейчас, когда смолкли гарнизонные пушечки, расслышишь заблаговременно чье-либо приближение.
— Зараз я краще про першую нашу разведку, — сказал Ковеза почти шепотом. — От хлопцев ты чув, як от Щучьего озера ползли мы вчетвером к сараю на отшибе?
— Ну да… Смеялись, когда вспоминали. Кравченко, заглядывая в щель, стоял на ноге комиссара. Дальше не успели — спать завалились.
— Це так. А словечко твое «мистифицировать» — як раз туда подошло бы. Кравченко разглядел: внутри сарая нимцы в картишки резались. Один — цап ведерко, да к озеру, за водой. Мы — тишком — обогнули сарай. Два советских автомата ППД — на четверых фрицев и «хэндэ хох!». Тепленькими взяли: разморило фрицев от игры. На стенке — пять шмайсеров… Взять-то взяли, да только со стороны озера, откуда мы заявились, уже гомон голосов. А спереду сарая — открытое поле. Только что безлюдно было… Но как обратно да с богатым уловом — и бачим: за две хвилины все переменилось!
И справа и слева — нимцы! В полкилометре друг от друга — да с лопатами! Стало быть, нам треба — промеж их. А как? Бачим, а воны рыть начинают. Як бы могилы нам! А до лесу впереди трохи поменей, чем километр. Усек?.. Швыдко разрядили мы шмайсеры, всучили фрицам. И свои ППД, и пятый заряженный шмайсер — под шинели; а в руках — одни лишь ТТ. И пошагали по бокам фрицы с разряженными шмайсерами, а промеж их — мы вчетвером, якобы пленные. Другие фрицы подалей — могилы нам роют, а сами на нас позирают.
— Одного не понимаю, — вставил Нечаев, улучив паузу. — Какие могилы?
Ковеза хохотнул.
— Шуткую. Це мне з переляку тоди помстилось. Ты ж подумай стоило лишь одному фрицу в сторону броситься, и все прахом! А на полпути — знов заковыка. Фриц, який за водой ходил к озеру, вернулся. В перший миг лишь одно заметил: нема в сарае солдат. И давай вопить: «Ганс! Ганс!!» Мы зашагали швыдче. Чуешь, Нечаев? С каждым криком ближе к лесу — грозьба меньшает. И вместе — с каждым мигом грозьба растет. Пятый-то фриц убачил — нема шмайсеров!.. И завопил: «Партизанен!.. Казакен!» Аж я похолодал!.. Але ж — успели.