Стратиг офигел. Его только что низвели до роли просителя, к которому готов «снизойти» даже не киевский князь, а порученец наместника великого князя в Таматархе. Сообщить о желании стратига, когда у него, порученца, найдётся время для этакой мелочи.
Сергей забеспокоился.
Стратиг, конечно, политик и не станет принимать поспешных решений даже после такого недвусмысленного унижения. Однако видок у стратига ещё тот: мрачный, невыспавшийся, с печатью тяжких дум на высоком челе.
Это Войст мог полагать, что если его собеседник не пыжится, говорит ровно и безэмоционально, то всё идёт хорошо. Сергей-то знал: перед ними человек, привыкший повелевать тысячами. Захочет стратиг казнить непочтительного варяга и всю тмутороканскую делегацию, так и казнит. Запросто.
А что у него сейчас в голове – так с ходу не просчитать.
Войст риска не понимал, и надо было срочно спасать положение. Так что Сергей по собственной инициативе внёс правку: мол, его командир не понял вопроса и речь идёт не о тех булгарах, что здесь неподалёку, а о тех, что платят дань хузарам и обитают на реке Атель[4].
Стратиг задумался. Можно ли это воспринимать как обещание не вступать в союз с Симеоном?
И понял ли Вога, что Сергей выдал отсебятину?
Вроде не должен. Для стратига он – мальчишка-толмач, не более.
Жаль, что Войст не согласился с предложением Сергея общаться не по-словенски, а по-нурмански. Хотя и тут никакой гарантии, что в окружении стратига не окажется кого-нибудь, владеющего языком северян. Учитывая, как много соплеменников ярла Харальда обретается в империи.
Поверил стратиг или нет – вопрос открытый. Но когда тот кивнул и обозначил кистью: свободны, Сергей вздохнул с немалым облегчением.
А когда ещё один секретарь попозже сообщил, что русы на трое суток объявлены гостями стратига со всем положенным содержанием, Сергей и вовсе расслабился.
Миновала беда.
Вразумлять Войста он не стал. Всё равно слушать не станет, так что пусть пребывает в уверенности, что поручение княжича он выполнил с блеском.
А вот фемный стратиг после их ухода надолго задумался.
Язык, на котором русы говорили меж собой, он знал. Язык этот мало отличался от того, на котором говорили мисяне. И то, что посол архонта русов говорил одно, а мальчишка-толмач переводил другое, стратига обеспокоило даже больше, чем собственно речи посланца. Нет, так бывает, что переводчик толмачит по-другому. Даже и нередко.
Стратиг улыбнулся, вспомнив историю о сирийском разбойнике, которого поймали и пытали, требуя указать, где спрятано награбленное. Историю эту очень любили изображать константинопольские лицедеи. Разбойник-сириец долго крепился, но в конце концов сломался и назвал место, где закопал добычу. Вот только общались с ним, не говорившим на языке империи, через переводчика, а переводчик-хитрец возможности не упустил и признание разбойника перевёл так: «Ничего я вам не скажу, ромейские свиньи!»
Однако никакой выгоды для юного толмача от неверных переводов стратиг не усмотрел. Напротив, говорил мальчишка куда более внятно, чем простоватый посол. И выговор у юного руса был, надо отметить, самый что ни на есть столичный.
Что тоже настораживало.
А ещё стратиг заметил: мальчишка его побаивается. А вот сам посол держался так, будто стратиг здесь не Иоанн, а он, рус.
И во всём этом чувствовалась какая-то игра, слишком зыбкая, чтобы стратиг мог ухватить её нить.
Он мог предполагать всё что угодно. Например, этот мальчишка с лицом северянина и столичным выговором на самом деле мог оказаться агентом кого-то из константинопольских политиков. Вот хотя бы того же патрикия Николая Пиперата. Или кого-нибудь повыше.
Стратиг размышлял долго, но – безрезультатно.
Единственное, что он мог: попробовать узнать о странном посольстве ещё что-нибудь. Потому велел послать за начальником городской стражи, а тому приказал обеспечить скрытное наблюдение за русами, а особенно – за мальчишкой-переводчиком.
Если бы об этом узнал Сергей, он бы уже не считал, что всё в порядке.
А вот Войсту на такое повышенное внимание наверняка было бы наплевать. Его мысли были уже заняты совсем другими вещами.
Так что ни он, ни Сергей соглядатаев стратига не заметили.
А вот другие – заметили. И эти «другие» принадлежали к теневой, так сказать, части херсонского сообщества.
И в дальнейшем это оказало Сергею и его другу-хузарину немалую услугу. Но не исключено, что – медвежью.
После посещения стратига варяги занялись собственными делами. Сначала – на рынок. Потом пожрать. Ну, и запланировать что-нибудь весёленькое на вечер.