– Теперь тепло?
Риба кивнула.
– Осталось только одно, – сообщила она, откидывая со лба тяжелую прядь волос.
– А именно?
– Никак не могу вспомнить, куда горничная сунула щетку, когда убирала комнату.
– Эту? – осведомился Чанс, вытаскивая из кармана куртки красивую щетку с ручкой из слоновой кости.
– Откуда ты знаешь? – сухо спросила она.
– Янтарная инкрустация точь-в-точь такая же, как на нем, – объяснил Чанс, вынимая из другого кармана гребень из слоновой кости, выложенный янтарем.
– Я уже стала беспокоиться, что с ней случилось. Все мои гребни приобрели странную особенность просто прилипать к твоим пальцам.
Чанс с интересом осмотрел свои ладони.
– Да… я как-то не задумывался, что успел собрать целую коллекцию твоих гребешков. – И, встав перед ней на колени, добавил: – Зато я постараюсь загладить свою вину.
Риба улыбнулась, лаская густые черные волосы.
– Я удовлетворюсь и завтраком.
Чанс, подняв медово-золотистые пряди, припал к ее шее долгим нежным поцелуем. Усы слегка щекотали кожу, посылая озноб по спине. Пробормотав проклятие, он разжал пальцы и начал расчесывать длинные светлые волны. Стон чувственного удовольствия сорвался с губ Рибы. Она закрыла глаза, отдаваясь головокружительным ощущениям. Чанс продолжал расчесывать ей волосы, пока они не превратились в сияющую массу, стекавшую почти до пояса. Даже когда последние пряди были распутаны, Чанс продолжал водить щеткой сверху вниз, нежно и в то же время твердо, наслаждаясь мерцанием и блеском ее волос.
– Можешь украсть все мои гребни до единого, – вздохнула наконец Риба. – По правде говоря, я на этом настаиваю.
Низкий мурлыкающий стон, вырвавшийся у Чанса, вновь заставило ее вздрогнуть. Собрав в кулак гриву волос, он начал заплетать их в одну длинную косу.
– Сегодня никаких причесок, моя женщина. Здесь чем проще, тем лучше, особенно в Чайна Куин.
Он быстро доплел косу, завязал ее вместо ленты сыромятным ремешком и отступил на шаг, восхищаясь собственной работой.
– Да, я зарыл в землю свое призвание. Следовало бы стать горничной у богатой дамы.
Риба едва не поперхнулась, представив Чанса Уо-кера в дамской гардеробной. Он позволил ей еще несколько минут повеселиться, прежде чем осторожно потянул за косу, так что Риба упала ему на грудь. Чанс целовал ее до тех пор, пока она не задохнулась, и всякие мысли о веселье не улетучились, а потом решительно запихнул обратно в спальный мешок и снова принялся готовить завтрак.
Запах жарившегося на открытом огне бифштекса заставил Рибу вспомнить, как ужасно она проголодалась.
– Какие яйца ты больше всего любишь?
– Приготовленные по возможности самым быстрым способом, – взмолилась она, прислушиваясь к урчанию в желудке.
– Проголодалась? – спросил он, стараясь казаться серьезным.
– Сейчас умру, – призналась Риба – Должно быть, ночной воздух и все такое.
– Особенно «все такое».
– Ах, какая скромность, – ехидно заметила Риба.
Чанс взглянул на Рибу; в его глазах плясали крошечные огоньки.
– Такая искренность, – спокойно ответил он. – Я никогда не солгу тебе, даже в шутку. В точности, как ты не лгала мне.
Риба хотела было сказать, что она не сказала ему всей правды и не скажет, с тех пор как тема любви стала запретной, но объяснить все это означало нарушить обещание, данное ему и себе. Поэтому она просто улыбнулась и заговорила о другом:
– Когда мы спустимся в Чайна Куин?
Чанс резко вскинул голову, сузив глаза; его лицо мгновенно напомнило Рибе суровые беспощадные горы. Он пристально, холодно вглядывался в Рибу, словно пытаясь обнаружить, что скрыто за ее улыбкой. Она поняла это и нахмурилась, гадая, почему он так вскинулся при одном упоминании о шахте.
– Что случилось? – встревожилась она.
– Я никак не мог понять, почему ложь и Чайна Куин каким-то образом связаны в твоем мозгу, – без обиняков ответил он.
Риба, сбитая с толку, какое-то время колебалась.
– Вовсе нет, – наконец ответила она, откровенно, хотя и несколько смущенно. – Может, это ты связываешь их?
Чанс перевернул бифштексы, прищурившись от мельчайших капелек жира, летевших в лицо и шипевших на огне.
– Два яйца или три? – спросил он, открывая холодильник.
– Два, – тихо ответила Риба, поняв, что Чанс не собирается отвечать на ее вопрос. Ни лжи, ни уверток, одно лишь молчание.
Через несколько минут Чанс принес Рибе тарелку, вернулся за своей и сел рядом.
– Когда-нибудь, – бесстрастно сказал он, – я отвечу тебе. Но не теперь. В некотором отношении ты знаешь меня лучше, чем кто-либо еще, а в других – не знаешь совсем. И, конечно, можешь неправильно понять все, что я сказал бы сейчас.
Он взял ее руку и прижал ладонь к губам, быстро, почти свирепо.
– Какой кофе ты любишь? Со сливками или с сахаром? Или то и другое?
– Черный, как сердце шахтера.
Глаза Чанса на мгновение сузились, но он тут же, словно против воли, улыбнулся.
– Черный, так черный.
Он выпустил ее руку и, отойдя к огню, вернулся с двумя кружками дымящегося черного кофе.
– Осторожно, – предупредил он, когда Риба потянулась за кружкой. – Он горячий и крепкий, как любовь одной женщины.
Рука Рибы дернулась, но тут же застыла.
– Похоже, его совсем невозможно пить, – небрежно бросила она, взяв кружку, но тут же отставила ее. – Пусть немного остынет.
– Некоторые вещи никогда не остывают, – заметил Чанс, приподнимая пальцем ее подбородок, пока Риба наконец не была вынуждена встретиться с ним взглядом. – Солнце. Ядро земли. Ты. Я. Дай нам время, chaton.
Она посмотрела в любимые глаза и сказала единственное, что могла ответить:
– Да.
В молчании, казавшемся таким же естественным, как солнечный свет, струившийся по неровным гранитным откосам скал, возвышавшимся над Чайна Куин, они доели завтрак и прибрали мусор. Когда последняя тарелка была убрана, последний уголек зарыт и припасы заперты в машине, подальше от мелких животных, Чанс повернулся к Рибе:
– Готова спуститься в Чайна Куин?
Глаза Рибы взволнованно сверкнули.
– Я думала, ты никогда не спросишь.
Чанс улыбнулся и объяснил, как пользоваться принесенным оборудованием, особенно горняцкой лампой.
– Комплект батарей повесишь на пояс. Этот переключатель приводит их в действие. Переключатель трехпозиционный. Большей частью мы используем только самое слабое освещение. Как только включишь лампу, не направляй ее на меня, когда мы начнем разговаривать. Таким образом мы не ослепим друг друга.
Кроме шлемов с вделанными в них лампочками, Чанс вынул ружье в кожаном чехле, два фонарика, две фляжки с водой, два молота-кирки, лопату, два охотничьих ножа в чехлах и маленький кожаный рюкзак. Чанс сунул один фонарь, молоток и нож в карманы на широком ремне, похожем на ремень плотника, застегнул пояс на талии Рибы, увидел, что он слишком свободный, и покачал головой.
– Подумать только, так худа и так вынослива, – заявил он, покачав головой, и, достав из чехла нож, проделал еще одну дыру и снова затянул пояс. На этот раз он плотно сидел на бедрах.
– Сначала тебе будет неловко, но вскоре привыкнешь.
– А что, мы разве будем держаться не вместе? – встревожилась Риба, видя, что он экипирован точно так же.
– Ты обычно застегиваешь ремень безопасности, потому что ожидаешь несчастного случая? – сухо спросил он.