Я все еще стояла с опущенной головой, но в этот миг до меня дошло значение слов, которые он сказал о моей матери. Я не знала о ней ничего. Лишь то, что она умерла, давая жизнь мне, — и теперь не может себя ни перед кем защитить.
Я вскинула голову, глядя в глаза дяде.
— Зря, — прошептала я. — Зря вы сказали это, ваше величество.
Пусть то, что случилось этим утром, было первой в моей жизни спонтанной магией, — мне было плевать. Я с каким-то сладостным предвкушением почувствовала, как незнакомый огонь охватывает все тело, яростно, дико, маняще, — и шагнула вперед.
Я не знала ничего: магия впервые проявилась во мне лишь сегодня. Но дядя изменился в лице, разом побледнев, и я с удовлетворением поняла, что теперь он не выскажется о моей матери еще долго.
В следующую секунду двое придворных магов сбили меня с ног. Жесткая воздушная волна протащила меня по залу, впечатывая лбом в ступеньки трона. И в довершение всего донесся спешный топот, и мигом позже мои запястья грубо вздернули, связывая их вместе.
Все. Кажется, моя жизнь во дворце закончилась раз и навсегда.
— Известие о трагической смерти виконта Критта будет оглашено завтра в полдень, — отчеканил дядя, вставая с трона. Его ботинки остановились рядом с моим разбитым лицом. — Несчастный случай на утренней охоте. Ты никогда ни словом не обмолвишься ни о том, что была виновницей его гибели… ни о том, что он пытался заявить на тебя супружеские права до свадьбы.
Я успела вздрогнуть:
— Что?!
Дядя хмыкнул:
— Ты правда ничего не помнишь?
— Только его тело… как оно лежало у стены, — кое-как выдавила я. — Я помню, что оттолкнула его магией… но больше ничего.
Голова кружилась. Я и впрямь была в разорванном платье, когда меня нашли, но я понятия не имела, как это случилось.
Может быть, я никого и не убивала?
Впрочем, кто мне поверит?
— Первый спонтанный выплеск часто дает такой… побочный эффект, ваше величество, — раздался вкрадчивый голос главного придворного мага Люция. — Девочка забыла. Магия качнула ее слишком глубоко.
— Ты будешь молчать, — повторил дядя. — Я бы с радостью отдал приказ придушить тебя подушкой, Дженис, но ты королевской крови, и родовой дар все еще при тебе. А значит, ты все еще можешь сделать выгодную партию… со временем, когда все уляжется.
Из моего горла вырвался смешок:
— Против моей воли? Попробуйте, дядя. Думаете, я не буду защищаться от навязанного мужа? Хоть убейте, не слышала ни об одной женщине-маге, которую выдали бы замуж против воли так, как предлагаете вы.
Голос моего дяди сделался очень тихим и зловещим:
— О, ты хочешь поиграть в оскорбленную невинность, да? Расстроить мои планы на выгодный союз, обрести независимость, быть может?
Он наклонился к моему уху.
— А может быть, ты решила, что внебрачная дочь старшего сына имеет больше прав на престол, раз уж она по счастливой случайности обладает магией?
Он сделал движение, и я вскрикнула от изумления и боли: он поставил тяжелую ногу мне на спину, придавливая к ступеням.
— Королевская кровь, которую мы дарим родовому алтарю, — задумчиво произнес дядя. — Дар, который мало кто из благородных семей не захочет для своих наследников, правда? Чтобы плодоносила земля, боги хранили от наводнений, чума обходила стороной… да и просто породниться с короной, надеясь, что внуки и правнуки окажутся смелее и заберут ее из наших рук. В тебе есть эта кровь, девочка. Алтарь откликнулся на нее, а он ошибаться не может.
Он резко отнял ногу, и я снова смогла дышать.
— Но первой королевой-магом ты не станешь, — заключил он сухо. — Отведите ее в Белый зал. Пора.
Я никогда не была в Белом зале, обрядовом месте для боевых магов. Там, по слухам, карали отступников, там боевые маги присягали на верность, там…
— Там ты лишишься магии, — проговорил дядя почти нежно. — Тебе запечатают ее навсегда, Дженис. Безвозвратно. И ты никогда не будешь мне соперницей.
Нет. Это невозможно. Магов мало, ужасно мало, боевая магия чудовищно нужна на границе, мы и так теряем позиции, южане нас уничтожат, мы…
Но он не шутил. Никто не шутил здесь, в этой комнате, в тронном зале, в первое и единственное утро моей жизни, когда у меня была магия.
Магия, которую вот-вот у меня отнимут.
Я приподнялась. Было чудовищно тяжело вставать со связанными за спиной руками, но я встала, и никто не стал меня останавливать. Мы с королем оказались лицом к лицу, и в его глазах я прочитала приговор.