Умываюсь прохладной водой, затем вытираю лицо бумажными полотенцами. Я выгляжу так же ужасно, как и ощущаю себя. Будто меня переехал чертов полуприцеп. Нужно притормозить на секунду, отступить и все хорошенько обдумать.
Как моя жизнь превратилась из удивительной в чистое дерьмо за считанные минуты? Следовало заехать в отель и собрать свои вещи, но Уэстон настаивал, чтобы я отправилась прямо в аэропорт. Я бы не чувствовала себя такой потерянной, будь со мной мои вещи.
В любом случае, почему он вытащил меня из дома Декера? Должна быть какая-то причина. Маленькая часть меня надеется, что он не сказал Декеру, что сделал. Может, именно поэтому он поторопил меня уехать – знал, что Декер отправится за мной. Вероятность того, что Декер погнался бы за мной по подъездной дорожке, была высока, но он ни за что не поехал в Даллас. Коллинз не оставил бы Дженни и работу в офисе.
Чертов Уэстон. Клянусь, этот человек всегда думает на три шага вперед, когда планирует нечто хитрое.
Не могу бросить ему вызов и вернуться в дом Декера. Уэстон сделает мне выговор за неподчинение, а, возможно, и уволит.
Нет, я должна сесть в этот самолет, улететь домой, быть паинькой и надрать задницу тому, кого мне поручит Уэстон. Как только слияние будет завершено, я смогу вернуться. Вот как необходимо поступить. И молиться, чтобы чувства Декера ко мне не изменились за это время.
Это будут долгие два месяца без Декера и Дженни, но придется смириться и сделать все возможное.
Регистрируюсь и получаю посадочный талон. Уэстон не валял дурака. Я лечу ближайшим рейсом. Потихоньку направляюсь в сторону службы безопасности. Ничего не могу поделать – с каждым шагом чувствую себя беспомощней.
Часть меня жалеет, что я вообще приехала в Чикаго. Я полагала, что знаю, каково это – ощущать разбитое сердце, когда рассталась со своим первым парнем в колледже. Оглядываясь назад, понимаю, что это ни в какое сравнение не идет с тем, как мое сердце сжалось в груди, а желудок скрутился в узел, когда Уэстон отправил меня в Даллас.
Чувство вины – дерьмовая эмоция. Я не слишком хорошо знакома с ней, потому что отгородилась от всех, кроме своей семьи. Теперь начинаю понимать, почему. Моя работа – это моя жизнь, и я никогда не лажаю на работе, поэтому никогда не испытываю того, как сейчас дрожат мои руки и как каждая секунда кажется вечностью.
Куда ни посмотрю, вижу улыбающиеся лица, и у меня возникает невероятное желание закричать во всю силу своих легких. Прямо сейчас хочется лишь одного – улететь домой, выпить бутылку вина и погрязнуть в жалости к себе. Я бы даже поплакала. Завтра вернусь к нормальной жизни. Во всяком случае, так я себе обещаю.
Служба безопасности меня сканирует. Поскольку багажа нет, процесс не занимает много времени. Подхожу к своим воротам и хватаю журнал, который кто-то оставил. Опускаюсь на сиденье и листаю страницы. Ничто не привлекает моего внимания, но дает мне возможность чем-то заняться.
Женщина и двое ее детей усаживаются рядом со мной. Ребенок покраснел и кричит во весь рот.
У меня стучит в висках и болит в груди. Напротив меня сидит пара, которая не может оторвать руки друг от друга. Они шепчут всякие милые пустяки и обсуждают вещи, которыми будут заниматься в свой медовый месяц. Мое сердце еще глубже проваливается в желудок. Мы с Декером не были близки к браку, но я думала, что когда-нибудь это могло бы произойти.
Беру кофе в надежде, что кофеин улучшит мое самочувствие. Я не привыкла к подобным эмоциям. Я жесткая задница. Я Тейт Рейнольдс. Не занимаюсь любовью и отношениями. Может, к лучшему, что я не сказала Декеру о своих чувствах. О том, что я постоянно думаю о нем, когда его нет рядом. О том, как мое сердце оживает, когда он смотрит в мою сторону.
– Осуществляется посадка на рейс 292 в Даллас. – громкоговоритель прерывает мои размышления.
Ничего не происходит.
Беру свой посадочный талон и удостоверение личности и направляюсь к выходу. Очередь движется со скоростью улитки.
Это усиливает сокрушительное ощущение, будто мое сердце сжимают в тисках. По какой-то причине, чем ближе я подхожу к туннелю, тем быстрее Декер исчезает из моей жизни. Я просто хочу вернуться домой и притвориться, что ничего никогда не было, но как забыть дерзкого бизнесмена, который перевернул мой мир с ног на голову?
Встаю в очередь за женщиной с кричащим ребенком и надеюсь, что он не будет плакать весь полет – ужасные мысли, но моя голова не сможет вынести подобного. Самая страшная головная боль в моей жизни приближается с невероятной скоростью.
Затем я слышу это. Сначала слабо и едва различимо.
– Тейт!
Звук доносится издалека, и я задаюсь вопросом, не мерещится ли мне.
Перестань так часто смотреть «Неспящих в Сиэтле», Тейт. Твоя жизнь – не романтическая комедия.
Наверное, выдаю желаемое за действительное. Протягиваю служащему у выхода на посадку свой посадочный талон.
– Тейт, подожди!
Я замираю и сжимаю посадочный талон так сильно, что он складывается пополам. Служащий пытается взять его, но я сжимаю его сильнее. Мое тело замирает, время останавливается. Это не мое воображение. Я слышу, как кто-то кричит мое имя.
– ТЕЙТ! – гремит голос, люди пялятся и перешептываются.
Я вырываюсь из кататонического состояния и резко поворачиваю голову.
Мое сердце подпрыгивает в груди, и чистое счастье струится по венам.
Это он.
Он пришел за мной.
Декер.
Он бежит ко мне – никогда не видела, чтобы кто-нибудь так быстро бегал – на его лице лишь сосредоточенность и решимость. Примерно в пятидесяти футах от меня Декер врезается в другого мужчину. Происходит путаница рук, ног и чемоданов. Это его не останавливает. Он вскакивает на ноги и продолжает бежать ко мне, не потрудившись повернуться и извиниться.
– Не смей садиться в этот чертов самолет! – выкрикивает он, но задыхается, и слова получаются наполовину перемешанными.
Декер подходит к стойке, хватает мой билет и рвет его прямо у всех на глазах.
Этого не может случиться на самом деле. Я лишь в состоянии покачать головой.
– Ч-что ты здесь делаешь?
Я знаю ответ, но хочу услышать, что скажет Коллинз.
– Ты никуда не летишь.
Протягиваю руку и хватаю его за предплечье.
– Послушай, Декер, я ценю, что ты приехал. Для меня это очень много значит, но нам придется затаиться на несколько месяцев, пока все не решится. Уэстон надерет мне задницу, если я не сяду в этот самолет.
Не могу бороться с эмоциями и задыхаюсь, произнося эти слова. По моей щеке скатывается слеза. Быстро смахиваю ее, надеясь, что Декер не заметит. Я плачу. А я никогда не плачу. Во всяком случае, там, где кто-нибудь может увидеть.