И пожилая женщина с умным видом принялась открывать дверцы и выдвигать ящики кухонных шкафов.
— Вы ищете что-либо определенное?
— Нет. Просто, учитывая обстоятельства, я полагаю нелишним, если каждый из нас ознакомится со всеми комнатами в доме.
— Вы опасаетесь, что кто-нибудь может прятаться в кладовке?
Поскольку в кладовой не осталось свободного места даже для кошки, миссис Саммерс лишь вопросительно приподняла брови и одарила девушку высокомерным взглядом. Она уже давно уяснила, что именно такой взгляд лучше всего ставит на место дерзких и зарвавшихся детишек.
— Наше положение не располагает к сарказму, Эви Коул.
Как миссис Саммерс и ожидала, Эви мгновенно преисполнилась раскаяния.
— Вы правы. Приношу свои извинения.
Миссис Саммерс чопорно кивнула, и на том вопрос был закрыт. Пожалуй, так будет лучше всего, решила она, поскольку кухонные шкафы она открывала только для виду.
— Что ж, повторяю, похоже, у тебя есть все, что нужно, так что я не стану тебе мешать.
Перед тем как уйти, она метнула еще один взгляд на плиту. Если даже сейчас из нее и не валил дым, то все может измениться с точностью до наоборот через каких-нибудь полчаса. Пожалуй, следует попросить Кристиана заглянуть сюда попозже и составить более обоснованное мнение о том, как Эви управляется на кухне. Конечно, повар из него никудышный, но он сумел не поджечь дом, а подобное достижение нельзя недооценивать.
Кристиан не стал топтаться у дверей на кухню. Поскольку пребывание в этом помещении оставило у него не слишком приятные воспоминания, он намеревался как можно скорее покончить с нелепой проверкой успехов, достигнутых — или, наоборот, не достигнутых — Эви. Он вообще не собирался спускаться сюда лишний раз — наверняка девушка способна приготовить что-либо незатейливое и при этом не навредить себе, — но миссис Саммерс настаивала на своем. И почел за лучшее уступить пожилой матроне, нежели вступать с ней в полемику.
Кристиан вошел в кухню в тот самый момент, когда Эви крошила морковку, добавляя ее к аккуратной кучке нарезанной колечками картошки.
— Добрый вечер, Кристиан.
— И тебе того же, девочка моя. — Не проявляя особого такта, чего, несомненно, ожидала от него миссис Саммерс, он направился прямиком к плите. — О, я смотрю, ты уже развела огонь.
— А-а, да. — Эви коротко взглянула на очаг и улыбнулась. — Пожалуй, в самом скором времени мне понадобятся дрова, если я хочу п-приготовить весь окорок за один раз.
— Там, позади дома, их полно. Сейчас я принесу тебе столько дров, сколько нужно.
— Не стоит…
— Мне все равно нечем заняться, — подмигнул ей Кристиан.
Ради всего святого, не мог же он позволить девочке самой таскать дрова.
— Ну, как знаете. Во всяком случае, спасибо.
Она вновь улыбнулась ему и вернулась к своей моркови.
Уже собираясь уходить, Кристиан обратил внимание на окорок. Нахмурившись, он мгновение смотрел на него, затем перевел взгляд на спину Эви, потом — опять на окорок. Женщины всегда осторожничают с приправами к мясу, сказал он себе, и Эви — отнюдь не исключение. Чеснока не будет и в помине, и еще она наверняка сэкономит на перце. Пусть яичницу они готовят без достаточного количества масла, но мужчина имеет право хотя бы слегка приправить для себя мясо специями. Украдкой метнув взгляд на Эви и убедившись, что она ничего не видит, Кристиан совершил быстрый налет на кладовку и вернулся оттуда, вооруженный перцем, чесноком… и горчицей.
20
Господи милостивый и милосердный, что же она наделала?
Ругаясь на чем свет стоит, Эви схватила кухонное полотенце и, стараясь не обжечься, выхватила окорок из духовки. Он еще не готов. Еще слишком рано. Она сунула его туда не более часа назад.
Так откуда же взялся этот резкий запах, от которого у нее щиплет глаза? Свалив окорок на деревянное блюдо, Эви поспешила распахнуть заднюю дверь и окна. Вся кухня насквозь пропахла — она подошла к окороку и наклонилась, чтобы понюхать, — чесноком, для начала.
Неужели она переборщила с ним, когда закладывала внутрь? Она оглядела палочки, торчащие из мяса, и решила, что их количество никак нельзя назвать чрезмерным — столько, сколько требуется.
Или все дело в перце, который она тоже добавляла весьма аккуратно, или в горчице?
Хотя, может быть, виновато само мясо. Оно показалось ей грубоватым, еще когда она нашпиговывала его чесноком. Но тогда Эви сочла, что для окорока это вполне нормально.
Она осторожно отрезала кусочек сверху, где мясо уже пропеклось, и положила его в рот.
И тут же выплюнула его обратно.
— Фу! — Эви принялась яростно тереть язык кончиками пальцев, прополоскала рот водой, съела большой ломоть хлеба — словом, предприняла все, что пришло ей в голову, только бы избавиться от отвратительного привкуса… того, что совсем недавно должно было стать ветчиной. Эти процедуры заняли у нее довольно много времени, но она добилась того, что к ней вернулась способность пережевывать пищу без позывов к рвоте.
И, хотя кончик языка у нее по-прежнему пощипывало, она остановилась посреди кухни, уперев руки в бока, и с отчаянием взглянула на безнадежно испорченный кусок мяса, который рассчитывала приготовить на ужин.
— Проклятье, проклятье, проклятье!
— Неприятности?
Она даже не вздрогнула при звуках голоса Мак-Алистера, прозвучавшего с порога, равно как и не стала напоминать ему, что не стоит подкрадываться исподтишка к леди, которая занята серьезными размышлениями. Вместо этого Эви сердито ткнула пальцем в ветчину.
— Она испорчена. Безнадежно. И это я ее испортила.
— Ветчину? — Он подошел к столу. — Да, запашок немного резковат, но, я уверен, ничего страшного не произошло.
Эви шумно выдохнула и уронила руки.
— Нет, все кончено. Она совершенно несъедобна. Какой кошмар!
— Вы преувеличиваете.
Ну вот, опять он заговорил этим нежным, успокаивающим тоном, каким разговаривают с маленькими детьми.
— Вы так думаете? Нет, вы действительно так думаете? — Опасно прищурившись, Эви ловким движением отхватила кусок мяса, наколола на вилку и протянула ему. — В таком случае, почему бы вам не попробовать?
Одна бровь в непритворном удивлении взлетела на лоб.
— Еще один вызов, Эви?
— Если хотите.
— И что будет, если я его приму?
— Я обещаю устроить вам пышные похороны. Ни один человек не в состоянии съесть эту так называемую ветчину и остаться в живых.
— А я хочу, чтобы вы признали, что я был прав и что вы преувеличиваете.
Она равнодушно передернула плечами.
— Как вам будет угодно.
— И еще я хочу, чтобы вы сообщили миссис Саммерс о своих подозрениях.
— Вы имеете в виду хитроумный план выдать меня замуж? — Эви вновь пожала плечами и прислонилась бедром к краю стола. — Конечно, но два ваших условия подразумевают и два моих. — Девушка лукаво улыбнулась. — Вы обещаете прожевать этот кусочек как минимум четыре раза, прежде чем проглотите.
В темных глазах Мак-Алистера впервые мелькнула легкая тень беспокойства.
— А вы очень уверены в себе.
— О, да. Да, конечно, уверена.
— Я тоже. Ну, и какой же главный приз вы хотите получить, если я проиграю?
Не раздумывая ни секунды, Эви выпалила единственное свое желание, которое никак не шло у нее из головы.
— Поцелуй. На моих условиях.
Его лицо потемнело.
— Нет. Выберите что-нибудь другое.
— Почему? — Его быстрый отказ добавил льда в ее голос. — Какая разница, что я выберу? Я же преувеличиваю, вы не забыли?
Мак-Алистер заговорил после короткой паузы:
— Да, так оно и есть. — Он взял вилку и одарил девушку тяжелым взглядом. — Вы уверены, что хотите этого? Я заставлю вас выполнить условия нашей сделки.
— Я не нуждаюсь в угрозах, чтобы сдержать свое слово, — напомнила ему Эви. — Я поговорю с миссис Саммерс сразу же после того, как пошлю за владельцем похоронного бюро.