– Мне нечего тебе сказать.
– Я пришел сюда не для разговора. Существует обычай – сообщать родителям о предстоящей свадьбе. О, не волнуйся, я не прошу тебя на ней присутствовать. Моя невеста – леди Лавиния Кэшин.
– Никогда не слышал о такой.
– Услышишь, – пообещал Гаррик. – В настоящий момент она обручена с маркизом Ньюболдом. Но это ненадолго.
– Если ты полагаешь, что мне интересны эти детали, то ты ошибаешься, – грубо отрезал Эвердон.
– Ты уже не раз демонстрировал полное безразличие ко мне. У меня есть дядя, у него никогда не было детей, и он лучший отец для меня, чем ты когда-нибудь мог бы стать. – Попала ли стрела в цель? – Я привык к тому, что на меня не обращают внимания, сталкивают с дороги, забывают обо мне. Герцог Холфорд, как и ты, делал вид, что я не существую. Он вычеркнул меня из завещания – возможно, ты не знал об этом. Впрочем, мало кто об этом знает. С тех пор как он умер, я жил своим умом.
– Должно быть, ты смышленый парень, – хмыкнул барон. – Дорогие лошади, модная одежда, огромные ставки.
– Я перебиваюсь кое-как. Я хочу задать тебе один вопрос, после чего уйду. Ты любил мою мать?
Эвердон ответил резким смехом.
– Неужели ты считаешь себя продуктом великой страсти? У нас была маленькая грязная интрижка. Она хотела отомстить герцогу, а мне была нужна партнерша в постели.
– Ты недооцениваешь ее чувства, – тихо произнес Гаррик.
– Она сделала тебя романтиком, да? – Эвердон засунул непослушный усик плюща на место, и солнечный луч блеснул на его массивном золотом перстне с печаткой.
– Она редко называла твое имя, пока не поняла, что умирает. Мы часто сидели на балконе нашего палаццо, выходящем на канал. И она говорила и говорила. И чаще всего о тебе. – Барон поморщился. – Я никогда не мог понять, почему она постоянно о тебе думала. У тебя нет совести. И сердца – тоже. Я слышал, ты женился на своей баронессе из-за ее состояния.
Эвердон повернулся и посмотрел ему в глаза.
– Ты думаешь, я мог бы изменить свою жизнь, избавиться от губительных привычек ради женщины, на которой женился по расчету? – К этому откровению он добавил и другое: – Я не заслуживаю такого подарка судьбы, как Сюзанна и наши дочери...
– А я – твое проклятие, – закончил его мысль Гаррик. – Ошибка. Нежелательное напоминание о пьяных ночах и проигрышах. И об одной грязной интрижке с несчастной герцогиней. – Он покачал головой. – Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы Лавиния знала о нем, и чтобы он стал братом нашим детям. – Он улыбнулся. – Я понял, что Мари – моя сестра, как только увидел ее. А у твоей малышки Генриетты моя безрассудность – тебе нужно присматривать за ней.
– Ты недостоин даже произносить их имена! – взревел Эвердон. – Уходи, оставь нас в покое!
– Я закончил, – заявил Гаррик. – Я сказал Лавинии, что ты – мой отец, и теперь ты знаешь, что она будет моей женой. Возможно, мы проведем остаток года в Венеции, хотя, уверен, в конце концов, мы поселимся в Суффолке. Тебе наплевать на то, что мы будем делать, и я говорю тебе это просто затем, чтобы ты не боялся снова встретить меня в «Уайтсе» или где-то еще. Прощайте, милорд.
Должен ли он протянуть руку? Лучше не связываться, решил он. Хотя бы в этот раз он вел себя разумно и с достоинством.
Барон не признает его за сына. Пришло время принять это как факт и попытаться о нем забыть. В конце концов, теперь он завоевал любовь Лавинии, и вскоре он получит ее саму.
Он завидовал силе и прочности ее связи с семьей. Кэшины могут огорчиться, что ее мужем станет он, а не Ньюболд, но он надеялся, что, в конце концов, они его признают. А уж он позаботится, чтобы они не переживали из-за этого брака. Часть денег, которые его лошади выиграли в Эпсоме, он привезет на остров Мэн. После того как он вручил пятьсот фунтов Сиберри, у него оставалось немного денег, но он поправит положение за карточным столом.
Затем, в одну секунду, в его голове возникла идея. Он остановился.
Прохожий, шедший позади, налетел на него.
– Сэр, вы пьяны? – сурово спросил он.
– Пока нет. Но куда же пойти? – думал он вслух. – В притон – не хочу; картам там нельзя доверять, они, скорее всего темные.
– Это ваш мозг темный, – проворчал прохожий. – Разговаривать с самим собой – это прямая дорога в ад.
– Возможно, – ответил Гаррик, ничуть не обиженный. – Но, сумасшедший я или нет, мне еще рано отправляться в ад. Я должен навестить леди Бекингемшир.
Глава 27
– Вам сдавать, милорд.
Гаррик потребовал новую колоду, и леди Бекингемшир, чье пышное тело было затянуто в красно-коричневый атлас, сама принесла ему карты.
– Хочешь выпить чего-нибудь освежающего? Бокал холодного шампанского или того итальянского вина, которое тебе так нравится?
– Сегодня Армитидж пьет эль Адама, – сострил его противник. – Скажи, вода приносит тебе удачу?
– Можно сказать и так. – Гаррик сегодня избегал алкогольных напитков, потому что ему было необходимо сохранить ясность мысли.
Его стратегия была проста. Он решил играть только с теми джентльменами, которые могут позволить себе проигрыш и немедленно заплатить по векселям. Они не всегда были сильными соперниками, но сегодня вечером он не мог жаловаться на судьбу и постоянно выигрывал.
Выигрыши его росли, а вокруг стола стали собираться любопытные зрители. Они даже заключали пари на результат каждой партии. Сам Гаррик легко выиграл тысячу фунтов, поставив на то, что выиграет три игры подряд.
Он больше верил в теорию вероятностей, чем в обычную удачу, которой лучше не доверять. Знание этой теории помогало ему справиться с плохими картами и использовать слабости его соперников. Это был не спорт и не приятное времяпрепровождение. Это была серьезная работа. Каждая из тридцати двух карт в игре могла либо увеличить его выигрыш, либо его разорить.
Сэр Реджи сдавал, пока у каждого игрока не оказалось по дюжине карт. Он положил оставшиеся восемь на стол «рубашками» вверх; ими они будут заменять сброшенные карты.
Он разобрал и сосчитал свои карты.
– Сброс на карт-бланш.
Внимательно изучив карты, сэр Реджи сбросил три из них, по условиям игры он мог это сделать.
Гаррик показал свои карты и сбросил их, взяв две нужной для него масти.
– Пять карт.
– Ровно, – подтвердил сэр Реджи.
– Сорок восемь очков.
– Хорошо.
Он начал называть свои комбинации карт, от самой сильной до самой слабой, и обнаружил, что они, скорее всего, выиграют.
– Кварта до валета.
– Хорошо.
– Малая терция.
– Ровно.
Затем они стали играть на очки. Сначала Гаррик сбрасывал свои слабые масти и придерживал пики. Ему понадобилось все его искусство, чтобы выиграть, – это была самая упорная его победа сегодня.
– Что, Редж, задал Гарри трепку? – спросил Моллюск Парфитт.
– Нет, – ответил сэр Реджи, двигая столбик с пятьюдесятью гинеями по зеленому сукну. – Может, тебе стоит попробовать?
– Гарри это может не понравиться. Я слишком хорошо знаю его уловки.
– Ты так думаешь? – Ответ Гаррика был рассчитан на то, чтобы завлечь своего богатого друга в игру. – До сих пор я настаивал на ставках в пятьдесят гиней. Но для тебя я готов играть по сотне.
– Слишком дорого для меня, – заметил один из зрителей.
– Как давно ты уже здесь? – спросил Моллюск, занимая кресло, которое покинул побежденный баронет.
– Не знаю, – промычал Гаррик, переставляя столбики монет. – Пришел сюда днем, и леди Бек не хотела пускать меня так рано. Поэтому я предложил ей сыграть. – Он улыбнулся своему другу. – Выиграл у нее сотню фунтов, пока слуги готовили салон к вечеру. Мы пили чай, потом еще играли. Она даже позволила мне поставить свечи во все подсвечники и канделябры – и я их зажег.
– Новые карты! – крикнул Моллюск официанту. – И стакан кларета. Понюшку табаку, Гарри? – Он поставил серебряную табакерку на стол.