Стоял сильный мороз, градусов за двадцать, и, пока громоздили баррикаду, всем было жарко. Когда же окончили строить и заняли свои боевые места, начала давать о себе знать надвигавшаяся студеная ночь. Разожгли костры, но и огонь мало согревал. Люди были плохо одеты. Тогда дядя Вася собрал на совет десятских, где и решили обязать владельцев поблизости находившихся магазинов снабдить дружинников зимними пальто.
— Выполнять это наше решение будет Колотубин, — распорядился командир дружины и, потерев ладонями побелевшие уши, добавил: — Бери, Степан, людей из своей десятки в действуй. Только все по закону!
Колотубин, взяв с собой рослого слесаря Костю Ерофеева и еще пяток дружинников, направился в большой магазин верхней одежды на Тверской. Часть стеклянной вывески его была разбита, и оставшиеся буквы и слова невольно вызывали улыбку: «…амое верхнее… из меха у Гальперна», «…амое лучшее нижнее… у Гальперна». Перепуганный хозяин, увидев вооруженных рабочих, затрясся от страха:
— Караул! Грабители!
— Не ори, все одно ни солдат, ни городовых поблизости нету, — сказал спокойно Колотубин. — Мы не грабители! Мы из революционного отряда, ясно!
— Так… что же вам надобно… господа рабочие?
— Отряд одеть надобно, — пояснил Колотубин и, направившись за прилавок, стал пальцем указывать на добротные пальто на меху и романовские полушубки, варежки и шапки. — Вот это… это… и это.
Больше всех нагрузился Костя Ерофеев, он брал все, что попадалось ему на глаза, и поспешно складывал в наволочку из-под матраца. Когда вернулись на баррикаду, Костя ловко вытряхнул из него содержимое на притоптанный снег:
— Одевайся, братва!
Пальто, шапки, варежки, перчатки тут же расхватали, и у костра осталось лишь несколько странных меховых изделий.
— А энти что не берете? — спросил Костя.
— У нас тут девок нету, — сказал кто-то.
— При чем тут девки? — недоумевал готовый вот-вот взорваться Костя. — С таким трудом достал и по́том изошел, покуда тащил. А им девки все на уме! — Он взял одну валявшуюся вещицу и развернул ее. — Чудные какие шапки буржуазия носит! Мода!
— Ну да, шапки! — возразил стоявший рядом хмурый дружинник. — То бабья одежка.
И под общий хохот дружинник приложил меховой лифчик к широкой груди слесаря Ерофеева.
— Смотри!
Лицо Кости сразу стало багровым. Он выхватил злополучный меховой лифчик из рук дружинника и швырнул в пламя костра. Бросить другие в огонь ему не дали. И над баррикадой еще долго раздавался веселый гомон.
Всю ночь дружинники не смыкали глаз, ждали нападения солдат, которые изредка постреливали. По очереди покидали баррикаду и грелись у костров.
Вот тогда-то и состоялся памятный разговор двадцатилетнего Степана Колотубина с дядей Васей, который навсегда запомнился волочильщику.
— Давно я к тебе присматриваюсь, Степан, — сказал дядя Вася, хлебая из чашки подогретый суп. — У тебя есть деловая хватка, и рабочие тебя уважают за справедливость и сноровку такую смекалистую.
— Жизнь всему научила, — отмахнулся Степан, усаживаясь возле костра. — Однако мороз шпарит, как кипятком…
Дядя Вася отставил чашку и внимательно посмотрел на Колотубина, потом сказал:
— Вот, победим, свою власть установим, рабочую. Заводы конфискуем, они станут нашими.
— Ясно дело, будет все наше, — поддержал Степан, — народное то есть…
— На заводах своих директоров поставим. Вот, например, на Гужоновский завод лично я буду рекомендовать тебя, товарищ Колотубин.
Степан от неожиданности оторопел. Лицо и шея полыхнули жаром. Он недоуменно уставился на командира дружины, который спокойно прикуривал от горящей щепки.
— Меня?! Директором завода?! — Колотубин вскочил, обошел костер и снова сел на корточки. — Шутки шутите, дядя Вася…
— Нет, Степан, я вполне серьезно.
— И директором завода?
— Именно директором.
— Почему же меня? Что я, лучше других, что ли? — Колотубин подбросил в костер обрезок доски. — Вона сколько хороших людей в дружине! А я что, я как и все…