Флоров знал, что Алимбей Джангильдинов еще в мае, после областного съезда Советов в Тургае, сразу же отправился в Москву за оружием, боеприпасами и снаряжением. В Туркестане создавались национальные воинские части. На поездку Джангильдинова возлагали большие надежды.
В тот же день Флоров во главе вооруженного отряда на поезде-броневике отправился в Ашхабад.
Глава вторая
1
Полковник Эссертон, вытянув длинные ноги, лежал на широкой тахте, покрытой цветастым персидским ковром, и, опираясь локтем в тугую подушку, изучал донесения агентов Интеллидженс сервис.
В открытом окне, за виноградником, на солнцепеке маячила фигура часового.
«Ол райт! Все идет прекрасно! — думал полковник, перебирая длинными сухими пальцами бумаги. — Ребята из нашего восточного отдела умеют работать». Он дважды прочел сообщение о том, что в Москве по распоряжению Ленина создается интернациональный полк, во главе которого поставлен киргиз[4] из Тургайской степи Джангильдинов, что этот полк в специальном эшелоне повезет в Русский Туркестан оружие, боеприпасы и обмундирование.
На узких, кирпичного цвета губах Эссертона блуждала самодовольная улыбка: «Эшелон надо перехватить. Нам тоже пригодятся оружие и боеприпасы». Сообщения агентов радовали и обнадеживали. Полковник звучно хлопнул в ладоши.
В дверях, раздвинув тонкий шелковый занавес, показалась поджарая фигура слуги-индуса.
— Слушаю, сэр!
— Виски, воду и лед, — приказал полковник, не поворачивая головы.
— Будет исполнено, сэр!
Через минуту индус, бесшумно ступая мягкими туфлями по ковру, поставил на столик у тахты овальное серебряное блюдо, на котором находились сифон с содовой водой, квадратная бутылка шотландского виски, высокий граненый бокал и плоская чаша с крышкой, в которой лежал наколотый лед.
— Сэр прикажет подать, как всегда? — почтительно спросил слуга.
— Да.
Индус хорошо знал вкусы своего хозяина. Привычным неторопливым движением подцепив ложкой три кусочка льда, он положил их в бокал, налил до половины виски и, разбавив содовой, подал полковнику:
— Пожалуйста, сэр.
Эссертон, не отрываясь от бумаг, протянул руку, взял бокал. Индус бесшумно удалился. Полковник сделал несколько глотков. Напиток освежал и бодрил.
«Да, здесь, на севере Персии, немного прохладнее, чем там, в Белуджистане, — мысленно произнес Эссертон, отпивая из бокала, — но все равно как в преисподней. Разница лишь в том, что там ты в центре пекла, а тут на краю…» Он посмотрел в окно. На солнцепеке мерно прохаживался часовой в пробковом шлеме, в форме экспедиционных войск Великобритании. На спине и под мышками темные пятна пота и белые разводья соли. Неужели и там, в Русском Туркестане, будет такое же пекло?
Эссертон снова углубился в секретные бумаги, подчеркивая карандашом места, где давались характеристики политическим деятелям русской Закаспийской области. Полковника интересовали люди, не только те, с кем придется вести борьбу, но особенно такие, на которых можно было бы опереться. По многолетнему опыту службы в Индии, в Белуджистане Эссертон давно усвоил, что без марионеток трудно управлять туземцами. Вместе с тем весьма важно, это он тоже давно усвоил, знать, хорошо знать тех, на кого хочешь положиться. Тут за любой промах придется дорого расплачиваться.
Несколько раз прочел характеристики на европейцев, стараясь запомнить их фамилии: Фунтиков, граф Доррер, Козлов… Затем вернулся к сведениям о туркменских вождях — Ораз-Сердаре, Азис-хане, Джунаид-хане, Чары-Гальдыеве…
Эссертон посмотрел на часы.
«Пора идти к генералу с докладом, — полковник сложил бумаги в папку. — Старик любит точность».
Эссертон встал, прошелся по ковру, разминая мышцы, сделал несколько гимнастических упражнений. Он был высок, худощав, хорошо развит и в свои сорок пять лет мог поспорить с любым молодым лейтенантом силой, ловкостью, выносливостью. Полковник постоянно следил за собой, держал тело, как он любил говорить, в «боксерской боевой форме».
Подошел к зеркалу, внимательно осмотрел себя. Загорелое продолговатое лицо с крупным прямым носом, густые, выгоревшие на солнце белесые брови и небольшие голубоватые глаза. Полковник провел тыльной стороной ладони по щекам — они были гладко выбриты. Поправил воротник походного френча. И насторожился. В большом зеркале отражалось открытое окно, была видна часть двора — аллея к массивным воротам. От ворот быстрым шагом спешил поджарый лейтенант Смит из батальона охраны.