Я понимаю, что снова пялюсь, только когда чувствую, как она хмуро смотрит на меня. Она склоняет голову набок.
Я быстро отвожу глаза. - Съемочная группа хочет начать завтра утром.
- Прекрасно.
- Это будет та же команда по прическам и макияжу. Мы разошлем уведомление, чтобы люди знали, что магазин закрыт в это время.
- Неважно. - Она перекладывает пакет со льдом в другую часть моей руки, и я шиплю.
Она даже не смотрит на меня.
- Я позабочусь о том, чтобы он принял во внимание твой диагноз.
- Ты не можешь заставить его сделать это. Механики - гордые люди. Если у нас разные мнения, он будет придерживаться своего.
- Тогда я не позволю этому случиться перед камерой.
- Ты думаешь, меня волнует камера? - резко спрашивает она.
- Тогда о чем ты заботишься?
Дон смотрит в стол. Когда она страстна, ее глаза становятся темно-черными, от темно-карих до сияющих обсидиановых.
- Я забочусь о клиенте, который выезжает на своей машине в пробку или на дорогу поздней ночью и верит, что она у него не сломается. Я хочу, чтобы моя работа ассоциировалась с совершенством и честностью. Это не просто одна работа на кону. Это моя репутация. - В ее голосе звучит стальная решимость. - Но я понимаю. Такие вещи, как хорошая репутация и порядочность, не имеют большого значения для Stinton Group.
- Я…
- Поскольку ты заплатил за куклу, я исполню свою роль завтра. Тебе не нужно беспокоиться об этом.
- Дон.
- Прими обезболивающую таблетку, если позже у тебя начнет болеть рука. А если ты не сможешь с этим справиться, иди в больницу. Не пытайся вести себя жестко, потому что ты никого не обманешь.
Ее гнев безмолвен, но тяжел, как кнут, опаляющий воздух между нами. Она снова выходит из комнаты и хлопает дверью с решимостью, которая говорит мне, что она не вернется.
Сон мне не друг.
В хороший день я буду работать до изнеможения и паду в постель, где подремлю несколько часов, прежде чем встать пораньше, чтобы пойти в спортзал.
Но сегодня ночью сон - гиблое дело, и все из-за нее.
Мои глаза закрыты, но Дон нарисована на тыльной стороне моих век.
Этот взгляд подавленного разочарования.
Такое чувство, что она сожалеет о своем соглашении со мной.
Эта уверенность в том, что я бы не отпустил ее, даже если бы это было правильно.
Действительно ли она совершила невозможное? Она порылась в моей черной дыре сердца и нашла мою пропавшую совесть?
Хотел бы я сказать, что она сильно ошибалась на мой счет. Что у меня есть приоритеты, отличные от Stinton Group, но я не могу. Компания - это моя девушка, моя жена и моя любовница.
Я жонглирую всеми мячами, все время.
Если я не буду держаться железной рукой, у меня все это могут отнять.
Правлению просто не терпится оказать честь.
Я стону, когда думаю о срочном собрании, которое они назначили на завтра. Папа не осмеливается прийти. Он не посещает собрания, которые могут обернуться для него негативно. Я буду там один, с мишенью, привязанной к спине, пока команда будет делать свои выстрелы.
Вот почему мне нужно поспать.
И почему я не должен думать о раздражающей женщине-механике, которая продолжает заставлять меня искать ту единственную крупицу человечности, которая у меня еще осталась.
Наступает утро, а мне едва удалось отдохнуть два часа.
Не имеет значения. Я хожу в спортзал, как обычно.
Ярко светит солнце, и в комнате царит полная тишина.
Качать железо в одиночку и без посторонней помощи - единственный раз, когда мир чувствует себя хотя бы наполовину прилично.
- Похоже, тебе есть над чем поработать, - произносит знакомый голос.
Мне не нужно открывать глаза, чтобы понять, кто стоит передо мной.
Мы называли Даррела ‘психотерапевтом’ нашей группы задолго до того, как он бросил финансы и пошел работать психоаналитиком. Он бросил бы один взгляд на нашу саморазрушающуюся неразбериху в жизни и сказал бы нам правду без обиняков.
Многие дети в нашем кругу не любили Даррела за это, но я уважал его честность. Просто не хватало людей, которые удосужились быть честными со мной после смерти мамы.
- Как ты меня нашел?
- Кто-то арендовал весь тренажерный зал на один час каждое утро. Ты единственный человек, который предпочел бы заниматься чем-то настолько чрезмерным, чем заниматься дома.
Я ворчу, возвращая вес на прежнее место и сажусь. - Твоя жена знает, что ты одержим мной, Гастингс?
- Свадьба через шесть месяцев, Стинтон. - Он протягивает мне бутылку воды. - И никто не одержим тобой так, как ты сам собой.
Я хихикаю и принимаю это от него. Это тот самый Даррел, крупица правды, которого я знаю и люблю.
Гастингс смотрит на меня сверху вниз. Он высокий и широкоплечий, с копной темных волос и зелеными глазами. Цыпочкам нравился его задумчивый, загадочный вид. Пока они не узнали, что он просто помешанный на науке о мозге с мускулами.
Он не изменился со времен колледжа. Он все тот же высокоинтеллектуальный немногословный человек. Парень спокойно наблюдает за всем и вся, и вы склонны недооценивать его, пока он не сделает ход, который ударит вас по самому слабому месту.
Вот почему он был таким зверем в финансах.
Уолл-стрит все еще оплакивает его потерю.
Когда я заканчиваю утолять жажду, я завинчиваю крышку бутылки. - Я уверен, что ты потратил столько усилий на то, чтобы найти меня, не только для того, чтобы быть моим разносчиком воды.
Гастингс пронзает меня оценивающим взглядом зеленых глаз. Он по-прежнему не улыбается, но я могу сказать, что его это забавляет. - Ты прав. Я пришел проведать тебя.
- Ха.
- Я также пришел извиниться.
- Это что-то новенькое.
- Теперь, когда я думаю об этом, с моей стороны было неправильно сваливать вину на тебя после того, как Тревор сбежал. Не твоя вина, что Санни не получила свои деньги и тебе пришлось со многим столкнуться.
- Все в порядке. Влюбленный мужчина сделает все для своей женщины.
Даррелл качает головой, но не может сдержать улыбку, которая появляется на его лице при одном упоминании его невесты. Санни Кетцаль. Последнее, что я слышал, она была успешным дизайнером интерьеров, работающим по всей стране и за рубежом. Я знаю, что она, должно быть, хороша в своем деле, поскольку мой брат нанял ее для оформления инвестиционных офисов в Стинтоне. Тревор плохо обращается с деньгами, но у него хороший вкус.
- Ты получил приглашение на мою свадьбу?
Я качаю головой. - Поздравляю.
Он кивает, а затем выражение его лица становится более серьезным. - Я слышал, вы все еще не нашли Тревора.
Я выдыхаю. - Это странно. Я думал, он уже объявился. Он не настолько изворотлив, чтобы оставаться под прикрытием так долго.
- Могу ли я чем-нибудь помочь?
- Я ценю это, но нет.
Наступает тишина.
Даррелу никогда не было неловко от этих долгих периодов тишины, но я к ним не привык.
Я постукиваю себя по ноге. - Есть что-то еще?
- Да. - Он растягивает слово "красиво и медленно".
Я полагаю, это что-то значит, и готовлюсь к худшему.
- Это насчет Дон.
Бинго.
Мои пальцы дрожат, и я пытаюсь скрыть это, снова берясь за бутылку с водой. Не торопясь осторожно отвинчиваю крышку, подношу ободок к губам и делаю большой глоток.
Даррел терпеливо ждет, пока я закончу, не шевеля ни единым мускулом.
Его глаза изучают мое лицо. - Кто из вас отец?
Я чуть не выплевываю воду. - Ха?
- Это ты или Тревор?
Я кашляю, а затем постукиваю себя по груди. - Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Дон сильно ненавидит Stinton Group. - Он устремляет взгляд в окно. Из спортзала открывается невероятный вид на городской пейзаж. - Непомерное количество ненависти. Нормальный человек принял бы эту враждебность за чистую монету, но ...
- Но ты жутко умеешь читать мысли, так что тебе виднее.
- Нейропсихолог.
- Я признаю твою сверхспособность. Прими это.
Его губы кривятся. - Раз тебе так не нравится эта тема, отец, должно быть, Тревор.
У меня вскакивает голова.
Он одаривает меня понимающей ухмылкой. - Если бы это был ты, ты бы сказал мне, что это не мое дело. Ты бы не ходил вокруг да около. Ты не стыдишься своих достижений или ошибок. Но когда речь идет о твоем брате...