- Судя по шоку на твоем лице, я предполагаю, что ты не знал об этом. - Она стискивает зубы. - Я так и знала. Это Тревор прислал тех адвокатов, не так ли? - Ее губы скривились в усмешке. - Если он когда-нибудь вернется, ему лучше держаться от меня как можно дальше.
- Почему? - Я быстро моргаю. Мое лицо бледное, как лунный свет, и я на дюйм отстраняюсь от нее.
Чувство вины заползает в пространство между нами и ложится рядом со мной, холодное и скользкое.
- Почему? - Она морщит нос.
- Это было восемь лет назад. Возможно, он уже не тот человек, каким был тогда. Возможно, он больше не принимает подобных решений.
- Тот факт, что он, возможно, изменился, не снимает с него вины. У меня такое чувство, что эти юристы делали это раньше. Это означает, что Тревор на протяжении лет делал презренные предложения испуганным, уязвимым женщинам.
Каждое слово, слетающее с ее губ, забивает гвоздь в мой гроб.
- Я никогда не смогу простить ему этого. Я не могла простить никого за то, что он сделал что-то подобное. Это зло ...
Я вздрагиваю.
- ... Это отвратительно.
Я съеживаюсь еще сильнее.
Она смотрит на меня своими темно-карими глазами. - Ты ничего об этом не знал, верно?
Паника подступает к моему горлу.
Я не из тех мужчин, которые ходят на цыпочках вокруг того, что я сделал для Stinton Group. Я всегда гордился тем, что под моим руководством компания росла с головокружительной скоростью. Это доказывает, что я не неудачник, каким семья хотела бы меня представить. Это доказывает, что я прислушался к совету мамы. Я забираю все, что мне принадлежит.
- Макс?
На этот раз, когда она произносит мое имя, это похоже на неожиданный выстрел в грудь.
Как получилось, что Дон Баннер вывернула меня наизнанку?
Как получилось, что я изменился настолько, что потратил бы каждый цент со своего банковского счета, чтобы запечатлеть для нее Луну, если бы она попросила?
Но сейчас она не просит луну с неба. Нет, эти темно-карие глаза спрашивают, отношусь ли я к тому типу мужчин, которые заставили бы ее сделать аборт только для того, чтобы мне не пришлось иметь дело с ее ребенком, связанным с Stinton Group. Просто чтобы Бет... то есть моей племянницы, не было в живых.
Моя грудь быстро поднимается и опускается.
- Нет. - Слово вылетает у меня изо рта прежде, чем я успеваю его обдумать. - Я понятия не имел.
Я рад, когда звонит Санни и говорит, что Бет хочет домой, сокращая наш вечер. Рад, когда Дон высаживает меня на остановке, а сама спешит за дочерью. Рад, когда ее грузовик становится меньше в поле моего зрения.
Хотя ‘рад’ на самом деле не то слово, которое я хотел бы использовать.
Больше похоже на удар под дых.
Я солгал ей.
Я посмотрел в глаза женщине, от которой схожу с ума, и даже представить себе не мог, что скажу ей правду.
Не то чтобы я святой.
За свою карьеру я добивался гораздо худшего, чтобы удержать Stinton Group на плаву. Я блефовал при слияниях и поглощениях и вел жесткую игру с инвесторами. Я хорошо знаком с тем, как подчинять правду своей воле, если это поможет мне в бизнесе. Но раньше я всегда отмахивался от этого ради игры. Я мог оставаться отстраненным и невозмутимым.
В данной ситуации это невозможно.
Дон едва ли дает мне шанс, и моим первым поступком в наших отношениях было пустить ей пыль в глаза.
Если это не самая грязная вещь…
Нет, самым грязным было послать этих юристов в первую очередь.
Черт. Не могу представить, как бы она посмотрела на меня, если бы узнала.
Я провожу руками по лицу.
Они трясутся.
Я звоню Хиллсу, чтобы он заехал за мной, потому что не хочу сейчас ловить такси. Я тоже не хочу возвращаться домой.
Зло.
Отвратительно.
Именно эти слова Дон бросила в мой адрес.
Она не знала, что они предназначены для меня. Не знала, что каждым оскорблением она вонзает нож мне в живот.
Мимо проезжают грузовики.
Дует ветер.
Я ничего этого не вижу. Ничего этого не чувствую.
Хиллс съезжает на обочину и сигналит.
Я поражаюсь.
Он открывает машину и подбегает ко мне. Протягивая руку, мой лучший друг кричит: - Тебя ударили ножом?
- Что?
- Огнестрельное ранение? Что это? - Его глаза блуждают по мне. - Почему ты не сказала мне, что тебе нужно в больницу?
- Мне не нужно.
- Что?
- Я в порядке, - рычу я. Отталкивая его, я неуклюже поднимаюсь на ноги и топаю к его машине.
Хиллс смотрит на меня с удивлением. - Ты был сгорблен, выглядел как смерть. Что, черт возьми, я должен был подумать?
Я стискиваю зубы и смотрю прямо перед собой.
Хиллс садится в машину и сердито хватается за ремень безопасности. - Понравилось сегодня прогуливать? Надеюсь, ты знаешь, что я с трудом сбил тебя с толку. Ты никогда не брал отгулов. Когда-либо. Все спрашивали, не смертельно ли ты болен.
- Сегодня вечером я сказал Дон о своих чувствах к ней, - выпаливаю я.
Глаза Хиллса вылезают из орбит. Его пальцы скользят по рулю, пока он соображает. - Ладно,… она тебя отвергла? Поэтому ты так ужасно выглядишь?
- Нет, она не отвергла меня. Не сразу. - Я провожу рукой по лицу. - Она спросила меня, не я ли послал адвокатов восемь лет назад.
Он дергает руль, и машина вылетает на соседнюю полосу.
К нам приближается машина, сигналя как сумасшедшая.
- Хиллс!
Он управляет автомобилем, его грудь вздымается. Ударив по тормозам, он бросает взгляд на меня. - Что ты сказал?
- Что я мог на это сказать? - Я грубо расстегиваю верхнюю пуговицу своей рубашки. - Я не мог в этом признаться.
Он чертыхается себе под нос.
У меня все внутри переворачивается.
Мудак.
Да, я заслуживаю этого ярлыка.
- Может быть, тебе стоит порвать с ней.
Мои глаза резко сужаются.
Хиллс поднимает руку. - Подумай об этом. Ты всегда будешь нервничать из-за того, что она узнает. Ты никогда не будешь счастлив, ходя на цыпочках вокруг бомбы, которая может взорваться в любую минуту. Лучше сократить свои потери и найти кого-нибудь другого.
Это невозможно.
Если бы я мог так легко жить дальше от Дон, я бы вообще не позволил ей узнать о своих чувствах. Она подкралась ко мне, когда я отвернулся. Проникла мне под кожу прежде, чем я смог выстроить защиту от нее.
Бросить ее - это не вариант.
- Нет. - Я сжимаю пальцы в кулаки. - Это не сработает. - Глубоко вдыхая, я позволяю своему разуму настроиться на комфортный ритм решения проблем. Я много лет управлял Stinton Group. Когда ты управляешь огромным конгломератом, не бывает такого понятия, как плавное плавание. Я справлялся со всем, что попадалось мне на пути. Этот ничем не отличается. Зажмурив глаза, я бормочу: - Я собираюсь рассказать ей.
Хиллс выгибает обе брови. - Ты?
- Но не сейчас. - Я расслабляю пальцы. - Я собираюсь показать ей, кто я. Показать ей, что она и Бет - все для меня. Что им нечего меня бояться. Когда я смогу убедить ее, что она может мне доверять, - я вздергиваю подбородок, - тогда я ей скажу.
Хиллс усмехается. - Звучит как ужасный план.
Возможно, так оно и есть.
Но это единственное, что у меня есть.
Я не сплю той ночью.
У меня внутри все сжимается от чувства вины, когда я получаю сообщение с пожеланием спокойной ночи от Дон.
Когда беспокойство преследует меня во сне, я встаю и начинаю обдумывать все, что собираюсь сделать для нее.
К трем часам ночи у меня есть электронная таблица, график проекта и электронное письмо моему бухгалтеру.
К четырем утра я уже в спортзале, беру гантели и пытаюсь убедить себя, что солгать до рассвета точно получится.
В половине шестого я стою у самого известного кафе в городе, ожидая, когда откроются двери, чтобы купить круассаны Дон и Бет и обжигающе горячие штрудели.
В шесть я оставляю завтрак у их двери и отправляю Дон сообщение.
Ей не понравился великолепный завтрак от шеф-повара Эймсли.
Прекрасно.
Но она не может отказаться от домашней еды, которая стоит около пятнадцати долларов.
Рано утром у меня назначена встреча с советом директоров Stinton Investment, так что до обеда у меня нет свободной минутки.
- Хиллс, - я вхожу в свой офис и беру ключи, - у Дон сегодня какие-нибудь повышения?