Топая за ним, я вылетаю в коридор и рычу: - Ты думаешь, это игра? Было достаточно сложно убедить комиссара передать тебя без публичного ареста… - Мои слова замедляются до ужасающей остановки, когда я вижу красивую женщину, стоящую перед столом администратора.
Это Дон.
На ней один из ее приталенных джемперов. Это великолепный кремовый цвет, который подчеркивает ее смуглый, обсидианового оттенка цвет лица. Ее волосы собраны сзади в небольшой пучок в стиле афро, спереди повязана желтая бандана. Солнце светит на ее скулы и привлекает внимание к изысканной симметрии лица.
Я не преувеличиваю, когда говорю, что она самая непринужденно красивая женщина, которую я когда-либо видел. Это та красота, которая заставляет вас почувствовать, что вы выходите из тела. Как будто существо перед вами не может быть реальным.
Обычно мне нравится смотреть в эти красивые карие глаза.
Но прямо сейчас она - последний человек, которого я хотел бы видеть в своем офисе.
- Дон, - шепчу я.
Она не отвечает. Даже не смотрит на меня.
Она смотрит на Тревора.
Что-то густое и склизкое стекает по моей спине и обвивается вокруг шеи.
Дон взмахивает густыми ресницами. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Шок проникает глубоко под ее смуглую кожу.
Для такой опытной женщины она плохо скрывает свои эмоции.
Я хочу перекинуть ее через плечо и унести далеко отсюда, крича ‘моя, моя’, как незрелый малыш со своей коробкой игрушек. Особенно когда я вижу, как мой брат упивается ею.
Тревор смотрит на Дон так, словно она призрак. Его пальцы расслабляются на штанах, а глаза обшаривают каждый дюйм ее тела, как будто он не видел ни одной женщины с тех пор, как сбежал.
Мои пальцы сжимаются в кулаки.
Дон теплая, чистая и прекрасная. Она слишком хороша для нас обоих. Слишком хороша для Тревора.
- Вау. Ты выглядишь потрясающе, - шепчет Тревор. Прошло восемь лет с тех пор, как они видели друг друга. Я не знаю, насколько Дон изменилась с той ночи, когда они встретились, но очевидно, что Тревору все еще нравится то, что он видит.
Я хватаю своего брата за воротник и дергаю его назад. Мой голос похож на низкое рычание. - Не говори ни слова.
Дон вздергивает подбородок до упора.
Она подходит ко мне, минуя Тревора, как будто его здесь вообще нет.
Мое сердце громыхает. Я чувствую одновременно гордость и сожаление. Чувства, которые сталкиваются в клубке неровных эмоций.
Голова моего брата резко поворачивается, его глаза расширяются от шока. Я хотел бы винить его за то, что он пялится, но не могу, потому что отвести взгляд от Дон для меня тоже невозможно.
Ее бедра покачиваются из стороны в сторону в мягком женственном покачивании. Решимость загорается в ее глазах огнем, который поглощает меня. Уголки ее губ приподнимаются, когда она встречается со мной взглядом, и мое сердце замирает перед ней, приглашая — нет, приказывая мне удерживать эту женщину как можно ближе как можно дольше.
Это безумие - испытывать такие чувства к человеку, который спорит так, словно собирается сделать мне инсульт, но Дон дергает за струны моего сердца с того дня, как мы встретились.
Она требует от меня большего.
Требует всего.
Я думал, что смогу солгать ей. Я действительно солгал. Если это для блага наших отношений, я могу сделать почти все.
Но скрывать от нее правду было пыткой.
Каждый раз, когда она упоминает, каким развратным она считает Тревора из-за того, что он прислал этих юристов, у меня начинается зуд. Разочарование. Пустота. Беспокойство. Я как будто заперт на гильотине, ожидая, когда лезвие отрубит мне голову. Это ожидание, этот страх, это повышенное напряжение, когда я задерживаю дыхание в ожидании неизбежного, гложет меня изнутри.
Я не могу выбросить эту ложь в мусорное ведро и сказать, что делаю это ради Дон.
Я не такой.
Я делаю это ради себя самого.
Я делаю это, потому что мысль о том, чтобы остаться без нее, пугает меня до глубины души.
Но я не могу строить отношения с ней на лжи.
Любая другая женщина, и это не имело бы значения.
Но это Дон.
Она заслуживает лучшего.
И единственный вариант, который у меня есть, - стать ‘лучше’ для нее.
- Привет. - Ее улыбка нерешительна, но полна нежности.
- Привет, - прохрипел я.
- Я кое-что принесла для тебя. - В голосе Дон слышится интимная тишина. Я не уверен, делает ли она это намеренно, чтобы Тревор, Хиллс и секретарша не услышали, или она просто пытается поднять мое кровяное давление, используя этот страстный тон.
- Ты сделала это? - Я смотрю на нее сверху вниз, мои губы напрягаются.
Мы как два исполнителя перед аудиторией. Несмотря на то, что на сцене темно, мы смотрим друг другу в глаза, и кажется, что мы единственные люди в этом коридоре, я остро осознаю, что это не так. Тревор в нескольких дюймах от того, чтобы вырвать мои отношения с корнем.
Она поднимает бровь. - Макс, у тебя что-то в волосах.
- Правда?
Без предупреждения Дон приподнимается на цыпочки и проводит рукой по моей голове. Я слышу, как Тревор резко втягивает воздух, и сглатываю.
- Я не могу... - Дон разочарованно хмыкает. Опускаясь на ноги, она поворачивает ко мне лицо. - Макс, ты можешь опустить голову, чтобы я могла дотянуться до тебя?
- Конечно, - говорю я после минутного колебания.
- Дон, как у тебя дела? - Тревор воркует у нее за спиной.
- Я действительно не могу дождаться воскресенья. - Дон нежно проводит рукой по моим волосам и удаляет нитку, которая, должно быть, выпала из моего костюма. Она показывает ее мне, а затем сдувает.
При виде ее поджатых губ мне хочется прижать ее к стене и требовать этот рот, пока мои губы не станут такими же коричневыми, как у нее.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу.
- Я знаю, ты меня слышишь, - говорит Тревор.
Дон смотрит мне прямо в глаза. - Мы приготовили это для тебя прошлой ночью. - Она протягивает мне контейнер.
- Мы? - Я принимаю это, опускаю взгляд. Мое сердце полностью тает, когда я вижу, что это печенье с изюмом и орехами.
- Да. Мы. - Она подмигивает. - Я вспомнила, ты говорил, что тебе нравится этот вкус. Приготовить его было достаточно просто, но мы не часто печем в этом доме, поэтому я не могу обещать, что вкус будет хорошим.
Я хихикаю.
Мой мир в трех секундах от того, чтобы взорваться, но она дает мне возможность обрести смех и радость.
- Эм. - Тревор пытается привлечь внимание Дон.
Она поднимает бровь. - Ты что-то слышишь? Это звучит как трусливое, безответственное разочарование мужчины. Но я могу ошибаться. Может быть, это просто таракан.
У Тревора отвисает челюсть. Затем он захлопывает ее и сердито хмурит брови. Он шагает вперед. - Ты действительно собираешься быть такой, Дон?
Я двигаюсь быстро. Встав перед своей женщиной, я ударяю брата рукой в грудь.
Он отскакивает назад, его потрясенный взгляд перемещается на меня.
- Держи дистанцию, Тревор.
- Что за черт?
- Не позволяй мне повторять тебе это снова, - грубо предупреждаю я.
К моему удивлению, Дон отталкивает меня и сама пристально смотрит на Тревора. - Слушай сюда, ублюдок. Единственная, неповторимая причина, по которой я не надеру тебе зубы прямо сейчас, в том, что ты его брат. - Она указывает на меня. - И нравится мне это или нет, он из тех людей, которые будут чувствовать ответственность за оплату твоих стоматологических счетов и, возможно, даже внесут за меня залог из тюрьмы. Я не хочу, чтобы он жалел тебя, и я чертовски уверена, что не хочу попасть в тюрьму из-за тебя.
Сейчас не время смеяться.
Это абсолютно не так.
Но я все равно фыркаю от удивления.
Дон даже не вздрагивает. - Итак, я собираюсь уладить это, дав тебе понять, что ты по-прежнему мертв для меня. Тебя не существует. Если вы когда-нибудь увидишь меня здесь, иди в другую сторону и не испытывай меня, потому что мне будет сложно не сдерживать себя в следующий раз. Ты меня понимаешь?
Тревор сглатывает.
Пальцы Дон сжимаются в кулаки, и я знаю, что она более чем способна нанести такой удар.
- Хиллс - так я называю своего лучшего друга.
Он подбирается ко мне. Один взгляд на мое лицо, и он знает, чего я хочу, без того, чтобы мне пришлось открывать рот. Схватив Тревора за руку, он тянет моего брата в противоположном направлении. - Похоже, тебе не помешало бы выпить.