– Мистера Феррери нет дома. Желаете зайти, мисс Адамсон?
У Дорис гора с плеч свалилась.
– Если можно, – дрожащим от волнения голосом сказала она.
Через три минуты Дорис уже стояла в коридоре пентхауса, разместившегося на крыше тридцатиэтажного небоскреба.
– Здравствуйте, мисс Адамсон, – с легким испанским акцентом произнесла Долорес. – Вам повезло – сегодня я задержалась дольше обычного. Будете ждать мистера Феррери?
– Да! – Дорис решительно прошла за экономкой в гостиную и прямо-таки плюхнулась в кожаное кресло. – Он скоро будет?
– Не знаю. – Долорес выразительно развела пухлыми руками. – Он предупредил, что ужин приготовит для себя сам. Хотите перекусить? Я что-нибудь приготовлю.
– Нет, – благодарно улыбнулась Дорис. – Я сыта и в полном порядке, так что можете идти.
– Точно в порядке?
– Ну конечно! – заверила ее Дорис, совершенно не уверенная в своих словах. Заботливость пожилой дамы тронула ее.
Проводив Долорес до дверей, она вернулась в гостиную и остановилась у большого окна. Под ясным синим небом, на фоне белоснежных небоскребов делового центра поблескивала на солнце лазоревая бухта. Вот навстречу входящему в бухту лайнеру проплыл, важно задрав нос, буксир, а вот неторопливо разминулись следующие в противоположных направлениях грузовые паромы. Вдоль кромки воды теснились портовые сооружения, а справа виднелись холмы, покрытые лесами и садами.
День клонился к закату. Еще несколько часов – и над морем начнут сгущаться сумерки, городской центр вспыхнет мириадами огней, а на высотных зданиях зажгутся огни неоновой рекламы.
Ежедневно наблюдая это зрелище из окон собственной квартиры, Дорис свыклась с ним. Да и сейчас она смотрела вдаль, целиком погруженная в собственные мысли.
А что если Рикардо не захочет видеть ее? При одной мысли о такой возможности сердце ее сжималось от страха. О Боже! Как же ей тогда жить без него?
Слабый звук проворачиваемого в замочной скважине ключа заставил Дорис замереть. Она не моргая смотрела на входную дверь, и при виде высокой фигуры в элегантном черном костюме ее сердце забилось как птица в клетке. Рикардо застыл на пороге гостиной.
– Дорис?
Казалось, он совсем не удивился ее появлению в своем доме. В его голосе ощущалась лишь безмерная усталость.
– Привет, Рик, – робко проговорила она. – Долорес разрешила мне подождать тебя здесь.
Он бесконечно долго смотрел на нее, затем прошел к бару.
– Выпить хочешь?
Дорис сомневалась, что сможет удержать в трясущихся руках бокал, и поэтому благоразумно отказалась.
– Нет… спасибо, – сказала она тихо, завороженно следя за его действиями: вот он достает хрустальный бокал, вот бросает в него лед, наливает виски…
– Когда ты вернулась?
– Сегодня днем. Он подошел ближе.
– Ты могла бы и позвонить.
– Я звонила в офис, но тебя не оказалось на месте.
– Могла бы и передать. Мне обязательно сообщили бы.
От его безразличного тона щемящая тоска закралась в душу Дорис, и она угрюмо прошептала:
– Ты ведь тоже за все это время ни разу не позвонил мне!
Глаза Рикардо недобро сузились.
– Ас какой стати я должен был звонить тебе? Ты ведь просила оставить тебя в покое.
Дорис закрыла глаза и чуть покачнулась. Она боялась потерять контроль над собой и разрыдаться. Нет! Она должна объяснить ему все!
– Понимаешь, Рикардо, все эти дни я ни на минуту не переставала думать о тебе, вспоминая все, что было между нами, – медленно заговорила она. – Перед самым звонком Бена я уже почти уговорила себя, что наш брак вполне разумен и даже необходим. Пойми, мне трудно было решиться на этот шаг. Господи, я так опрометчиво следовала голосу сердца в первом своем замужестве, что на сей раз решила быть предельно благоразумной и осмотрительной. И вот я вижу, как твоя кандидатура получает полное и безусловное одобрение со стороны моего отца и брата. Каждый день я открываю в тебе все новые и новые достоинства и начинаю верить, что наш брак и вправду может оказаться счастливым. Я все более проникаюсь доверием к тебе и больше того, – она поколебалась, – …привязываюсь к тебе…
Если бы он только знал, что стал неотъемлемой частью ее души и тела.
– После Бена я не верила ни одному мужчине на свете и сомневалась, что смогу когда– либо переступить через этот страх. К тому же разыгрывать любовь прилюдно, даже ради блага Теодора, мне было так противно. И все же я пошла на это. Потом, правда, все изменилось… И вдруг я открываю, что болезнь отца всего лишь предлог и что все вы тайно сговорились за моей спиной. Трудно передать, в каком я была бешенстве, насколько разочарованной и обманутой себя чувствовала…
– А теперь? – спросил он глухо, ни на секунду не сводя с нее глаз. – Что ты чувствуешь теперь?
Дорис так трудно было решиться на это признание, но она его сделала:
– Я открыла, что не могу жить без тебя, Рикардо, – Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась такой робкой. – Неужели ты ничего не видишь! Я же люблю тебя! – Слезы хлынули из ее глаз, и, глядя на него ничего не видящими глазами, Дорис отчаянно крикнула: – Что ты еще хочешь?!
Рикардо аккуратно поставил бокал на журнальный столик, взял Дорис за плечи и, нежно поглядев ей в глаза, тихо прошептал:
– Тебя, моя радость. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Только об этом я мечтаю днем и ночью.
Дорис зарыдала от счастья и припала щекой к его груди.
– Родная моя, – прошептал Рикардо, целуя ее в волосы. – Не надо! Слышишь, не надо плакать!
Как безумный, он стал покрывать частыми поцелуями ее лоб, глаза, шею, щеки, ощущая на губах соленый вкус ее слез, чувствуя, как понемногу утихают рыдания.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он отпустил ее. Дорис как зачарованная смотрела в его лицо, так что Рикардо, рассмеявшись, поцеловал ее в кончик носа и произнес:
– Очнись, любимая! Ты такая красивая, – прошептал он, вновь обнимая ее. – А еще ты такая благородная и страстная. Неужели ты думаешь, я смог бы отказаться от тебя? Надо было быть последним дураком. Поскольку я себя к дуракам не относил, то решил, что ты просто обязана стать моей женой. В свое время я прямо так и заявил об этом Теодору.