Да, это вполне объясняет, почему он не получил от Джорджи ни единого послания, невзирая на ее обещание.
Но… он покачал головой. Ему по-прежнему непонятна причина ее злости, когда перед отъездом в Оксфорд он нанес ей краткий визит.
Если только…
Что она почувствовала, когда он перестал писать ей? Преданной, как и он сам, не получая от нее вестей?
Очевидно, так и было.
Эдмунд счел такое предположение единственно разумным и объясняющим ее поведение в последние десять лет.
Осознание случившегося вспыхнуло в его голове, заставив выпрямиться на сиденье.
Мачеха.
Не из-за ее ли историй Джорджиана считает акт зачатия детей омерзительным и грубым?
Кто еще мог бы забить девушке голову подобными глупостями?
Когда он уезжал из Бартлшэма, Джорджиане ничего не было известно о физической близости между мужчиной и женщиной. Не мог представить он и то, чтобы отец описал брачные отношения таким образом… вообще каким-либо образом. Не пристало отцу подобным заниматься.
Но… Эдмунд заморгал, осматриваясь по сторонам, и обнаружил, что находится на полпути к дому.
— Боже мой, ну что за идиот, — прорычал он. Спеша поскорее избавиться от общества омерзительного кузена Джорджианы, он забыл уточнить, где именно в Лондоне она остановилась. А о том, чтобы вернуться и спросить, не могло быть и речи.
— Но, мама, — воскликнула Сьюки, прикладывая к лицу синюю ленту, — разве ты не видишь, что этот цвет придает моему взгляду особую глубину?
Чтобы подчеркнуть сказанное, она широко распахнула свои васильковые глаза. Застывшее в них умоляющее выражение могло бы растопить сердце любого молодого человека в Бартлшэме. Джорджиане в самом деле не раз случалось наблюдать разрушительное действие этих глаз. И миссис Уикфорд — сама обладательница таких же — обучила Сьюки тому, как правильно пользоваться ими в своих целях.
— Синяя лента, может, и идет тебе, — рассеянно отозвалась миссис Уикфорд, едва подняв голову от полученной от модистки коробки, — но сегодня вечером ты будешь в белом. Вся в белом. Именно этот цвет подходит благовоспитанным дебютанткам. А так как мы наконец-то станем выходить в свет, я не позволю ни одной из вас сделаться объектом пересудов.
Она и без того приложила много усилий. Последние две недели они только и делали, что заискивали перед людьми, которые, по ее словам, могли поспособствовать их вхождению в высшее общество. Они приглашали этих почтенных матрон в свой арендованный особняк и угощали чаем с бутербродами, и миссис Уикфорд превозносила красоту Сьюки и родословную Джорджи в надежде получить ответное приглашение.
Тщетно.
Пока случайно не открылось, что некие живущие в паре улиц от них девушки, с которыми они постоянно сталкивались в магазинах или на площади, знакомы с виконтом. Миссис Уикфорд тут же объявила этих девушек лучшими подружками Сьюки и с тех пор всякий раз, собираясь за покупками, звала их с собой. А так как они не меньше Сьюки любили листать модные журналы, радовать себя новинками и болтать о том, как бы поймать в свои сети мужей, то очень быстро стали с ней неразлучными.
Так им и удалось раздобыть приглашение на сегодняшний вечер в Дюран-Хаус, дом упомянутого виконта.
Где Сьюки надеялась очаровать мужчину с титулом и кучей денег в придачу.
В то время как Джорджиана… в ужасе дергала себя за корсаж платья, пытаясь набраться мужества, чтобы выразить протест.
— Раз нам в обязанность вменяется не сделаться объектом пересудов на первом же светском приеме, не кажется ли вам, что мне стоит надеть что-нибудь… поскромнее?
— В твоем наряде нет ровным счетом ничего нескромного, Джорджиана, — отрезала ее мачеха. — Я же уже объясняла тебе, что вечерние туалеты дам более открытые, чем дневные. Я видела девушек куда моложе тебя, но при этом гораздо более откровенно демонстрирующих свои прелести, — добавила она, кивком указывая на виднеющиеся в вырезе тесного корсажа Джорджианы гордые полукружия грудей.
— Да, но Сьюки одета куда более сдержанно… — возразила Джорджи, снова принимаясь теребить платье, но добилась лишь, что мачеха поднялась с места и шлепнула ее по рукам, заставляя убрать их от корсажа.
— Сьюки красивая, — сказала она. — Мужчины уже обратили на нее внимание.
— Ах, мама! — Сьюки уронила ленту на туалетный столик. — Джорджиана тоже красивая. По-своему. То есть, я хочу сказать, наверняка найдутся мужчины, предпочитающие крупных девушек с густыми черными волосами и карими глазами, — уверенно объявила она, несмотря на очевидность обратного.
Ни один молодой человек из Бартлшэма, равно как и из соседних городков, никогда не проявлял к Джорджиане ни малейшего интереса. Хотя мачеха научила ее вести себя как леди, манеры и одежда представляли собой лишь тонкий поверхностный слой. Как бы она ни старалась, все равно всегда будет выглядеть большой и неуклюжей по сравнению со своей изящной младшей сводной сестрой, вызывая у мужчин совершенно иные чувства.