Быстро взяв шоколад, Софи, с пересохшим от тревоги горлом, выехала из Корквилля. Эйлин в самом деле смотрела с подозрением или у Софи развивается паранойя?
Софи заканчивала накрывать на стол, когда подняла голову и увидела Рейфа, стоящего в дверном проеме. Ей стало интересно, давно ли он стоит там, наблюдая за ней. На нем были темные брюки и шелковая рубашка с расстегнутым воротником. Он выглядел свежим и привлекательным. И он смотрел на нее так, что от волнения ее сердце чуть не выскочило из груди.
— Так-так-так. — Рейф тихо присвистнул, когда она положила сложенную салфетку на стол. — Софи Дукас преобразилась.
— Простите? — Она сделала вид, что не понимает, о чем он говорит.
— Симпатичное платье. Распущенные волосы. Макияж.
— Вам не нравится?
Его губы изогнулись в опасной и хищной улыбке.
— Не напрашивайтесь на комплименты, Софи. Вы прекрасно выглядите. А ваше платье… просто великолепно.
Схватив другую салфетку, она отвернулась:
— Спасибо.
Рейф нахмурился, задумавшись, почему ее резкий ответ на простой комплимент так его озадачивает. Словно Софи не привыкла к тому, что ей говорят, как хорошо она выглядит. Хотя в Софи Дукас его озадачивало абсолютно все, и он не понимал почему. Он огляделся, замечая цветы, свечи и накрахмаленную белую скатерть, которую она где-то нашла. На потолке были развешаны бумажные гирлянды, на пластиковой елке мерцали огоньки. Обстановка казалась кричащей, но по-домашнему приятной. Софи определенно постаралась создать в комнате уют и комфорт. У Рейфа внезапно сжалось сердце, потому что в основном в «Пунбарре» он занимался напряженной работой и наслаждался близостью к природе. Он не должен думать о комфорте.
Рейф задержался на ферме, потому что боялся возвращаться в Англию на крестины сына своего сводного брата. Обычно Рейф не появлялся на семейных торжествах — по личным причинам, — поэтому никто не поверил, что он вообще согласился быть на крестинах. Честно говоря, он сам в это не верил. Он сглотнул подступившую к горлу горечь. Он понимал, что всплывут мрачные и горькие воспоминания, но убедил себя, что не может их вечно избегать. Вероятно, ему надо просто пережить эту боль.
Через три дня ситуация на ферме усложнилась. Рейф понял, что недооценил «Пунбарру». Вместо мира и спокойствия, которые всегда сопровождали его на ферме, появилось волнение от присутствия Софи Дукас — женщины, отказывающейся с ним флиртовать. Женщины, которая избегала его, что удивляло и разочаровывало.
Рейф попытался сосредоточиться на бутылке вина, которую откупоривал, но снова и снова поглядывал на Софи. Он не может перестать думать о ней, потому что она бросает ему вызов? Он уже видит во сне страстные эротические сцены с ее участием. Она в курсе, что они понравились друг другу, но не предпринимает ничего, что делали бы на ее месте большинство других женщин. Она не попадалась ему на глаза, завернутая в полотенце. Она не вскрикивала по ночам от «кошмаров», приглашая Рейфа в свою спальню. Она просто выполняла свою работу. И старательно избегала с ним встреч.
Человек — странное существо, в этом можно не сомневаться. Если ты привык, что женщины бросаются тебе на шею, рано или поздно тебя обязательно привлечет недосягаемая недотрога. На самом деле Рейф никогда не оказывался в подобной ситуации. Он задавался вопросом, надо ли ей постоянно суетиться у кастрюль с кипящим варевом, и обнаружил, что почти ненавидит Энди и других работников, садящихся за стол. Во время ужина в комнате стоял надоедливый аромат лосьона после бритья, которым специально надушились работники фермы. В конце концов, у Рейфа начали сдавать нервы.
Он с удивлением и раздражением наблюдал, как мужчины хвалят ее готовку. Как только она заговаривала с ними или приносила новое блюдо, держа его у великолепной груди, работники вели себя как косноязычные подростки.
Рейф почти ничего не ел и не пил. Когда работники разошлись, Энди повернулся к Софи:
— Ты пойдешь с нами в паб, Софи? Мы хотим угостить тебя пивом за такой вкусный ужин.
Улыбаясь, она покачала головой:
— Нет, спасибо. Я приберусь на кухне и лягу спать пораньше.
Рейф заметил, как она насторожилась, когда все разошлись, и они остались в комнате вдвоем. Софи нервно облизнула нижнюю губу.
— Вы не пойдете в паб с остальными? — преувеличенно радостно спросила она.
Рейф покачал головой:
— Нет. Завтра у меня трудный день. — Рейф едва заметно улыбнулся. — И потом, я помешаю им веселиться.
— Ой. Верно. Простите, но я буду заниматься делами. — Она с грохотом собрала тарелки и понесла их на кухню.