Она зашла в ванную.
– Ох!
Белла вернулась в спальню. Это был самый жуткий кошмар.
– Черт, Белла. Сколько же у вас сумок? – Доминик с трудом втиснулся в номер и побросал багаж на пол гостиной.
– Мы же будем в Ньюкасле два месяца, помните? – Она показала рукой в сторону своей спальни. – Это… это… Я… – Она не могла подобрать слова.
– Да, я знаю. И я не намерен меняться.
– Это, я так понимаю, кровать? – Белла указала на круглое изощренное сооружение посреди комнаты, на которое были навалены горы ярко-розовых подушек, окруженное сеткой от комаров нежного розового цвета.
– Полагаю.
Она зашла в комнату Доминика. Пустота поразила ее. Минимальная меблировка. Она осмотрела свою комнату, потом снова его. Черт-те что. Одна – загроможденная, вычурная и безвкусная, другая – холодная, казенная и утилитарная. Доминик ничего там от себя не добавил для уюта. Белла прищурилась. Эта комната ничего не говорила о личности человека, живущего в ней.
– Белла?
Она встрепенулась и показала на его спальню:
– Эта не лучше.
– Точно?
– Она ужасная.
– Хуже вашей?
– Такая же плохая. Почему вы никак не оживите ее?
– Например?
– Ну, я не знаю. Какое-нибудь пестренькое одеяло или что-то в этом роде. Фотографии какие-нибудь… Да что угодно.
– Мы тут пробудем только два месяца.
Только два месяца? Ей это уже казалось вечностью.
– Я люблю, когда все опрятно, – заметил Доминик.
– Здесь не опрятно, – выпалила она. – Здесь пусто.
Белла попыталась понять выражение его глаз. Не могло же ему на полном серьезе нравиться в этой комнате. Она понимала его мужское неприятие ярко-розового, но…
Но она узнала эту пустоту. Такая пустота была в душе у них с отцом, когда умерла мама.
Глава 4
Теперь давайте обсудим правила общежития.
Белла отстранилась, когда Доминик приблизился к ней. Он подошел, чтобы еще раз поразиться ужасному виду ее спальни, его рука почти касалась ее. Это нервировало.
Белла не желала нервничать.
– Правила общежития?
Она уже почти дошла до конца коридора. Она обернулась и обнаружила, что Доминик не сдвинулся с места. Он удивленно приподнял брови. Белла нервно сглотнула. Ей придется научиться жить и работать с этим мужчиной. Чем быстрее она научится, тем скорее сможет сконцентрироваться на важных вещах – таких как воплощение в жизнь планов по созданию ресторана, о котором мечтал отец, что позволит ему гордиться ей.
– Правила общежития, – повторила она как можно более твердо. – На работе вы начальник, Доминик, но здесь, – она стукнула по стене, – здесь мы равны. Сначала, может, выпьем кофе?
Она направилась в гостиную.
– И я должна выпустить Минки из клетки.
Белла надеялась, что со временем кошка привыкнет к новой обстановке и будет спокойной. Она остановилась и осмотрелась по сторонам. Где же кухня?
Как будто прочитав ее мысли, Доминик указал на неприметную дверь, расположенную рядом с обеденным уголком. Ей пришлось внимательно присмотреться, прежде чем она заметила ее.
Хорошо. Белла направилась на кухню, которая оказалась небольшой, но удобной.
На столе стояла новая кофеварка, сверкающая красным хромированным покрытием. Белла провела по ней пальцем, затем открыла шкафчик наверху и вытащила оттуда пакет кофе.
Доминик удивился:
– Откуда вы знали, что там кофе?
– Эти апартаменты ведь организовывал мой папа, правильно? Или, по крайней мере, секретарша его секретарши. Но он проинструктировал ее. Над кофеваркой расположен шкафчик для посуды. Зерна всегда там. – Белла указала на шкафчик за его спиной. – А тут должно быть много бутылок красного вина. Хорошего красного вина, – добавила она.
Доминик открыл шкаф и взял бутылку:
– Это хорошее вино.
– Это из его личного погребка. В холодильнике должна быть коробка дорогого шоколада, хотя я все время прошу не класть ее туда, рядом с моим любимым сортом шоколадного порошка.
Он открыл холодильник.
– Все точно так.
Белла пожала плечами и повернулась к кофеварке.
– Он знает все мои слабости.
– И следит, чтобы все ваши желания исполнялись.
Доминик произнес эти слова как бы между прочим, но Белла уловила стальную нотку, презрение. Она точно знала, что он думает – что она избалованная и своенравная, что она использует отца.
Белла избалованная… Сердце заколотилось у нее в груди. За всю свою щедрость отец получил в ответ лишь разочарование и боль. Она повернулась к Доминику:
– Да, мой отец чрезмерно щедр, но вы не будете отрицать, что тоже пользуетесь его щедростью.
Он моргнул и помрачнел, как будто не мог понять, о чем она.