Утомленные и возбужденные расходимся по домам только в первом часу ночи..
На следующий день, 21 октября, снова отправились на "железку". Взяли с собой только мины, батарейки, детонаторы, несколько шашек прессованного тола и детонирующий шнур. Плавленый тол у нас был припрятан под Ражнетовом. Поздно вечером вышли к железной дороге. На этот раз добрались быстро - ехали верхом. Через Свислочь переправились на лодке, лошадей пустили вплавь.
Движение поездов на этом участке было очень слабым - один-два эшелона в день. Очевидно, где-то поблизости партизаны устроили большое крушение. Чтобы еще больше застопорить движение, мы решили взорвать железнодорожный мост между станциями Татаркой и Ясенью - на восстановление его, особенно если взорвем каменные опоры, немцам придется потратить много времени и сил.
Нет движения - нет и обходчиков: мост не охраняется. Перерезав проволочное заграждение, заложили два фугаса в опорах моста, соединив их детонирующим шнуром. Зажгли бикфордов шнур и отошли в безопасное место. Вскоре раздался оглушительный взрыв, в разные стороны полетели куски шпал, рельсов, камни... И стало тихо. На месте моста зиял огромный провал.
В свой лагерь мы приехали часов в шесть утра, отдохнули у костра и вернулись в деревню. Позавтракали в разных домах и собрались на окраине. От местных жителей узнали, что поблизости, в Панских Татарковичах, у немцев есть небольшое подсобное хозяйство. Там трактор, молотилка, десять баварских тяжеловозов, пароконные фурманки. Нетрудно было сообразить, что там, где трактор и молотилка, должны быть и приводные ремни, которые были ним позарез нужны для изготовления седел.
- А как охрана? - спросил я.
- Не больше десятка немцев и полицаев. Вооружены карабинами. Правда, рядом станция Ясень, подмога может подойти быстро, - ответил из жителей - высокий седой старик.
- Ну как, ребята? Мы же на лошадях, уйдем в случае чего, - обратился я к товарищам.
Операция была весьма заманчивой, поэтому никаких возражений не последовало. Только в какое время сделать налет, днем или ночью? Ночью там в темноте, пожалуй, и не разберешься, лучше, наверное, средь бела дня, когда немцы не ждут.
- Так вот, друзья мои. Налет сделаем днем, выедем из леса с шумом, гиком, стрельбой, пускай охрана разбежится, черт с ней, нам важно разгромить хозяйство, забрать имущество. Согласны?
- Согласны, - дружно ответили бойцы.
Когда мы влетели на ток, немцев и полицаев там и след простыл, рабочие, бросив трактор и молотилку, тоже разбежались.
- Лева, Костя, срезайте все ремни. Стенин, Смирнов, запрягать лошадей. Остальным насыпать в мешки овес, живо! - скомандовал я.
Ребята с удивительной ловкостью и быстротой запрягли десять упитанных короткохвостых першеронов в пароконные немецкие фурманки, нагрузили их овсом, подожгли конюшню, солому, необмолоченный овес в скирдах и машины. Жалко было только трактор ХТЗ, угнать бы его. Но нет, не получится, скорость у него мала, все равно придется бросить - погони не миновать. В Ясене уже подняли тревогу, началась стрельба. Не задерживаясь больше ни минуты, галопом погнали лошадей в упряжках, за ними поскакали верховые. До леса оставалось не более двухсот метров, когда, поднимая клубы пыли, нас стали настигать несколько мотоциклов и машина с солдатами.
- Стой, - приказал я, - огонь по первой машине!
Не слезая с коней, мы стали отстреливаться из автоматов, и передний мотоцикл завалился. Подводы уже въехали в лес, мы пустили коней в галоп и вскоре их догнали. Раненых и убитых среди нас не было. Немцы еще продолжали стрельбу, но преследовать дальше не стали.
Вскоре мы вернулись в Маковье. Шарый немножко пожурил нас за эту рискованную операцию. В самом деле, если бы немцы оказали организованное сопротивление, нам бы несдобровать. Но операция удалась - налет был неожиданным и дерзким, а победителей, как говорится, не судят. Трофеями нашими капитан был доволен. Пять першеронов и пару фурманок мы оставили у себя, а остальных лошадей обменяли у крестьян на кавалерийских. Три фурманки отдали королевцам. Теперь у нас появились всевозможные ремни, и изготовление седел пошло полным ходом. С этим надо было поторапливаться. Скоро праздник - 25-я годовщина Октября, и событие это хотелось отметить делом.
Местом своего расположения мы теперь избрали деревню Полядки, поближе к железной дороге. Одновременно наша группа являлась и сторожевым постом партизанской зоны - южнее нас партизанских баз и лагерей не было. Шарый с радистом Зализняком, Ниной Морозовой, которая стала помощницей радиста, и небольшой охраной продолжали жить на лесной базе, недалеко от Полядок.
Впрочем, Зализняк часто наведывался к нам в деревню. И каждый раз просил взять его на "железку". Но мы в эти дни диверсионной работой не занимались, поэтому Василию приходилось довольствоваться нашими рассказами о прошлых операциях. Он слушал и с сожалением произносил каждый раз: "Эх жаль, что меня не было с вами". Василий любил послушать, но умел и сам рассказывать. В речи его русский и украинский языки смешивались в один какой-то очень сочный, звучный и немного смешной язык. В конце концов мы его обычно просили спеть украинские песни, и лишь в полночь кто-либо из бойцов провожал Зализняка на базу.
В конце октября от Максимука пришел связной. Ему без карты и компаса пришлось пройти несколько десятков километров, пересечь тщательно охраняемую железную дорогу, переплыть реку Свислочь. Это было по плечу только такому опытному бойцу, как Костя Сысой, - он партизанил с 1941 года.
Группа Максимука, как доложил Сысой, за прошедший месяц сумела нанести немалый ущерб противнику: пустила под откос два воинских эшелона, устроила три засады на Варшавском шоссе.
- А как база? - спросил Шарый.
- Под Тарасовичами мы построили две землянки и сделали запасы картошки и муки.
- Надолго ли хватит этих запасов?
- Пожалуй, месяца на два.
- Ну что ж, очень хорошо.
Вскоре нас опять потянуло к "железке", да и время подстегивало. До праздника оставалось совсем немного. Двадцать девятого октября мы уже были в Ражнетове-1 - решили устроить очередное крушение или, если удастся, взорвать еще один мост возле станции Татарки. Во второй половине дня выехали к лесному завалу. У лошадей осталось двое: Коля большой (Кадетов) и Коля маленький (Кашпоров), недавно принятые в отряд.
Никольский, Арлетинов, Смирнов, Суралев, Курышев, Чеклуев и Стенин пошли со мной. Одолев завал, мы довольно долго изучали систему охраны. На этот раз хорошего было мало. По путям проходили патрули немцев по шесть человек, вооруженные ручными пулеметами и автоматами, а при них на поводке - овчарка. Пусть бы охрана была и больше, это неважно, но одна овчарка, натасканная на запах тола, могла испортить все дело. Оставалось только одно - заминировать полотно перед самым подходом поезда. Распределив между собой обязанности, стали ждать. Но за всю ночь не прошло ни одного поезда. Движение началось только утром. Вместе с началом движения возобновилось и патрулирование. Уходить, ничего не сделав, было не в наших правилах. Стали думать, как устроить крушение средь бела дня.
Лева вызвался ставить мину: как обычно, пропустить охрану, выскочить к полотну, быстро установить фугас и бежать в укрытие. Мне, однако, эта идея не очень понравилась.
- Не забывай, Лева, что светло, может быть, успеешь заминировать, и поезд подорвется, но сам-то уже не уйдешь, до завалов почти сто метров. Нет, надо что-то другое придумать.
- А что, если завязать бой с охраной, - предложил Смирнов, - и в это время заминировать полотно?
- Прекрасно, но патрульные дадут ракету, поезд остановится, и мину снимут.