- Ну, хлопцы, поснедаем на прощанье, - произнесла Ольга Васильевна.
Ее муж, высокий рыжебородый человек лет сорока, связной одного из партизанских отрядов, тоже сел за стол, а их сын, мальчишка лет пяти, резвился на полу с незатейливыми самодельными игрушками.
- Жаль, хлопцы, что уезжаете, - произнес хозяин.
- Вы для нас родными стали, а теперь в хате будет пусто и тихо, - добавила хозяйка.
- Что поделаешь, служба, - ответил я.
От души поблагодарив хозяев за доброту и гостеприимство, пошли седлать лошадей. Хозяева вышли вслед за нами.
На краю села у нашего обоза собрались почти все жители деревни. Накрапывал мелкий холодный дождичек, но люди не расходились. Шарый взобрался на подводу, снял папаху, помахал ею, чтобы привлечь внимание провожающих, а затем громко крикнул:
- Прощайте, дубровцы! Не поминайте лихом! В ответ послышалось:
- Успехов вам! Долгой жизни!
Колонна тронулась, а люди еще долго стояли, не расходились. Свидимся ли когда еще?
Мы спокойно проехали многие десятки километров по партизанской зоне. Позади остались Зубаревичи, Кркжовщина, Козловичи. Ехали медленно, с продолжительными остановками - надо было кормить лошадей. Иного корма, кроме жиденькой еще и малопитательной травы, для них не было, а подводы порядочно загружены: взрывчатка, боеприпасы. Часть бойцов ехала верхом - это наша разведка.
На третьи сутки добрались до Макаровки. Разведка оттуда вернулась быстро: в деревне тихо, полицаев и немцев нет. Теперь мы чувствуем себя здесь куда увереннее и спокойнее, чем год назад.
Распрягли лошадей. Двигаться дальше днем уже опасно - скоро Варшавское шоссе, а там возможна встреча с противником. В другое время, налегке, мы бы, пожалуй, и не стали задумываться: переходить нам шоссе или нет, но сейчас, когда мы везли ценнейший груз, рисковать не следовало.
Неожиданно над нами на небольшой высоте пролетел немецкий бомбардировщик, затем он развернулся и снова пошел в нашу сторону. Вот уж не было, как говорится, печали...
- Рассредоточиться! - приказал Шарый. - Уйти под прикрытие деревьев! Калядчик, подготовить пулемет к бою!
Самолет шел прямо на нас. Бомболюки были закрыты, наверное, уже отбомбился. Виктор прикинул скорость машины, ее высоту, взял упреждение и дал по самолету несколько очередей. Бомбардировщик стал удаляться, а за ним потянулась тоненькая струйка дыма, она стала быстро расти, и вскоре мы увидели пламя, охватившее правую плоскость.
- Молодчина, Виктор, - произнес Шарый, - орден тебе обеспечен.
- Не откажусь, - улыбаясь, признался Калядчик.
Через несколько минут над лесом поднялся столб густого черного дыма, и до слуха донесся оглушительный грохот взрыва. Земля под ногами вздрогнула. Еще один стервятник нашел себе могилу на белорусской земле.
Когда стало темнеть, наш обоз снова двинулся в путь. Варшавское шоссе переехали возле Двора Глуши, миновали деревню Белую и остановились в лесу под Тарасовичами, на подготовленной Максимуком зимней базе. Большая часть трудного и опасного пути осталась позади. Дальше решили идти через несколько дней.
Отсюда, с базы, с различными заданиями разошлись небольшие группы. Пантелей Максимук взял с собой несколько подрывников и отправился на железную дорогу под Бобруйск. Бычков и еще трое ребят пошли к станции. Ясень. Костя Сысой и Виктор Калядчик решили идти к деревне Горбацевичи, чтобы подорвать мост на Варшавском шоссе. Эти места они знали лучше, чем кто-либо из нас, хорошо освоили к этому времени подрывное дело, и не было сомнений, что ребята проведут эту операцию наилучшим образом. Мы с Шарым взяли с собой десять бойцов и пошли на "Варшавку" за "языком". В лагере остались раненые да еще несколько человек, чтобы приглядывать за лошадьми.
К сожалению, не всегда нам удавалось выполнить намеченные операции, случались и неудачи. Вот и на этот раз на подходе к железной дороге попала в засаду группа Саши Бычкова. В короткой и ожесточенной схватке был убит один из бойцов. Ребята с трудом ушли от преследования.
Наша операция на "Варшавке" удалась не полностью. Мы из пулемета и автоматов в упор расстреляли легковую машину, на асфальт посыпалось стекло, машина завиляла - вот-вот занесет в канаву, но уцелевший и, видимо, опытный шофер сумел справиться с управлением. Дошли до нас потом разные слухи. Одни говорили, что убит генерал и обер-лейтенант, другие, что погибли трое офицеров. Но не в этом была цель нашей операции - нужен был пленный, а его-то мы добыть так и не сумели.
Так как в течение нескольких месяцев в Осиповичском районе не было постоянных партизанских сил, то немцы осмелели, начали появляться в деревнях, забирать коров. Овец и свиней в деревнях давно уже никто не видел. Проблему с продовольствием решили "просто": отбирать у противника, другого выхода у нас не было. Когда в районе Тарасовичей появился взвод из отряда Храпко, стало возможным общими силами сделать налет на стеклозавод Глуша. Оттуда пригнали целое стадо коров и овец. Полицаи, охранявшие скотину, разбежались.
Прошло около недели нашего пребывания под Тарасовичами. Связь работала четко. Морозов и Суралев регулярно привозили данные о железнодорожных перевозках через Осиповичи, которые мы получали от Зинаиды Францевны Ждановой через Марию Кондратенко и заведующую продовольственным магазином в Осиповичах Соню Ушакевич. На связь по-прежнему ходила Елена Викентьевна Лиходиевская. Ценные сведения поступали и из-под Бобруйска от Максимука.
8 июня Хозяин запросил данные о Викторе Калядчике, необходимые для представления его к награде. Эти данные мы немедленно сообщили. Заодно передали, что группа Чеклуева в составе Чупринского, Арлетинова, Курышева, Гуськова и Никольского прошлой ночью устроила крушение воинского эшелона немцев на железной дороге Осиповичи - Слуцк возле Будовского переезда. Теперь, когда у нас появились детонаторы замедленного действия, осуществлять боевую работу стало значительно легче.
10 июня мы встретили связных от Королева, которые двигались в Полесье. От них узнали, что в ожесточенных зимних боях с карателями погиб Степан Самуйлик, при минировании моста через Свислочь подорвался Виктор Соколов.
Выяснилось, что Самуйлик и Соколов во время выполнения боевого задания оказались в районе (северо-восточнее Осиповичей), блокированном немецкими регулярными частями. В свой отряд им вернуться не удалось, и они, влившись в бригаду Королева, участвовали во всех проведенных ею операциях, особенно отличившись при этом в подрывном деле. И вот наших дорогих боевых товарищей не стало. Еще одна невосполнимая потеря.
В середине июня вновь получили радиограмму: "Основная задача отряда разведка. Вести постоянное наблюдение за железнодорожными перевозками через станции Осиповичи и Марьина Горка. Место дислокации - на ваше усмотрение. Хозяин".
Итак, снова надо перестраиваться только на разведку. Конечно, все мы понимали, насколько важен проводимый нами сбор разведданных, но, честно говоря, к диверсиям у нас душа лежала больше - там сразу виден результат твоей работы. Однако приказ есть приказ, и его надо выполнять. Мы оставили наш лагерь под Тарасовичами и выехали на запад с тем, чтобы устроить базу на месте, примерно равноудаленном от объектов разведки: Марьиной Горки и Осиповичей.
Двигались, как правило, ночами, а под утро останавливались на дневку. Наша конная разведка уходила далеко вперед, выясняла обстановку, и по ее данным определялся дальнейший маршрут движения колонны. Но разведка велась не только по пути предполагаемого движения. Конники несли охрану и в тылу нашего обоза.
Вот и на этот раз, когда отряд переправился возле Моисеевичей по мосту через реку Птичь и остановился на отдых недалеко от деревни Островки, наши разведчики поскакали вперед, в сторону Сутина, а по тыловым дорогам, в сторону Мезовичей и Дараганова, направились еще две группы.
Мы не напрасно опасались преследования. Чеклуев со Смирновым прискакали первыми и доложили, что из Мезовичей вышла рота гитлеровцев и идет в район Моисеевичей. Я предложил Шарому вести отряд к Су-тину, а сам с группой бойцов вызвался задержать противника. Шарый согласился.