Гейнц взглянул на крупный стремительный почерк, поморщился. Повертел конверт и, не вскрывая, бросил на стол.
— Ответьте господину Карповскому. Все что угодно.
— Слушаю. В кабинете ждет господин Вальтер.
Политический эмигрант доктор Эрих Вальтер занимал в жизни Гейнца особое место. Их отношения нельзя было назвать дружбой в привычном значении этого слова. Они виделись нечасто и еще реже думали друг о друге. Зато при встречах были вполне откровенны. Когда-то, очень давно, Гейнц с удивлением обнаружил, что никто не понимает его лучше, чем этот вкрадчивый молодящийся субъект. В разговоре с ним достаточно было чуть обозначить мысль — и собеседник мгновенно подхватывал ее.
Сначала Гейнца коробило подобное «родство душ». В его глазах Вальтер не был полноценным человеком — бывший нацистский преступник, агент гестапо, шпионивший за немецкими учеными, вызывал в нем брезгливое чувство. В свое время Гейнц помог ему избежать ареста и суда, сделав это только по политическим соображениям, а вовсе не из личных симпатий. Время погасило неприязнь. Они сблизились.
Став доверенным лицом Тура Колмана, Гейнц привлек к работе Вальтера.
Занятые делами, они не виделись давно. Тем не менее, встретились сдержанно, даже, пожалуй, суховато — так у них было принято.
…В нескольких словах рассказав о результатах своей поездки в Панаму, Вальтер придавил ладонью стопку газет, лежавшую на коленях.
— Поговорим лучше об этом, Фред. Никогда я их не читал с таким удовольствием. Как пишут! Стилисты!
Выдернул наугад номер «Экспресса», приблизил к глазам и стал насмешливо читать, бросая фразы на полдороге:
«Первые жертвы разоружения… подобно змее, жалящей умирая… нет оснований видеть здесь преступный умысел, ибо ракеты, которые подлежали уничтожению… трагический урок специалистам должен…»
Он бегло скользнул взглядом по странице.
— Ага, вот. Самое важное.
«Таким образом, после двухнедельного расследования международная экспертная комиссия пришла к выводу: катастрофа на атомной базе АЕ-51 явилась следствием неосторожного обращения с ядерными боеголовками в процессе демонтажа ракет».
Вальтер усмехнулся.
— Любопытно, что они делали две недели? Убедиться, что там один пепел, можно было за час.
Гейнц равнодушно пожал плечами.
— Несолидно. Публика должна знать: расследование велось тщательно. Это ее успокаивает.
Столкнув на ковер пачку газет, Вальтер откинулся в кресле и подавил зевок:
— По-моему, все в порядке, Фред. Вас можно поздравить.
— Благодарю.
Вальтер взглянул на Гейнца.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, почему же…
Гейнц подошел к окну, раздвинул шторы. Некоторое время молча разглядывал шевеляшуюся далеко внизу улицу.
Вальтер наблюдал за ним, щуря внимательные, чуть близорукие глаза. Его мягкое, приятное лицо с аккуратными усиками, которые делали его похожим на солидного ухоженного кота, выразило беспокойство.
— Я не понимаю, Фред.
Гейнц отошел от окна, устало опустился в кресло.
— Не с чего бить в барабаны, Эрих. Успехи местного значения. Пригодится ли это все?
— То есть? Вы сомневаетесь, что…
— Вот именно — сомневаюсь. Слишком велика неопределенность. Нельзя все предусмотреть. Любая случайность — и провал.
Усики Вальтера дрогнули.
— Если так, стоило ли начинать?
— А разве у нас есть выбор?
Вальтер промолчал. Достал из кармана блестящую пилочку и, не глядя на Гейнца, принялся шлифовать ноготь. Гейнц встал, взял со стола сигарету. Крутнул ее в пальцах так, что она лопнула пополам.
— Можете мне поверить, Вальтер, — глухо проговорил он. — Представился бы случай, я плюнул бы на всех этих осторожных склеротиков, на их тайны, интриги и… Я пошел бы драться в открытую, Эрих…
— К сожалению, это невозможно. — Вальтер сокрушенно качнул головой. — Никто в наше время не рискнет противопоставить себя человечеству. Ни одно правительство.
— Противопоставить себя человечеству… — задумчиво повторил Гейнц. Внезапно лицо его напряглось, сухие морщинки сбежались к глазницам и он скрипуче рассмеялся:
— Боюсь признаться, но… Лезет в голову всякая чертовщина. Извините, Вальтер.
Он нажал кнопку звонка.
— Вы уже отправили письмо господину Карповскому? — спросил он у выросшего в дверях секретаря.
Лицо Теда выразило озабоченность.
— Нет, я думал, что это не срочно, господин Гейнц.
— Отвечать не нужно. Дайте мне его адрес…
Глава IV