— Откуда вы знаете о моей работе? — грубо перебил его Ольпинг. — Нет, плевать мне на то, откуда вы знаете. Что вы можете знать о моей работе? Что?
Он с открытой неприязнью смотрел на Гейнца. Тот выдержал взгляд.
— Мне кажется, господин Ольпинг, что нам гораздо удобнее будет разговаривать в другой тональности. Мы представители очень крупного концерна. И если бы не уверенность, что вас заинтересует наше предложение, мы бы не пришли.
— В деньгах я не нуждаюсь. Дальше!..
— Предположим, не нуждаетесь, — соглашаясь, кивнул Гейнц. — Но вы нуждаетесь в развитии, я хочу сказать — в практическом воплощении ваших идей.
— И в этом не нуждаюсь, — презрительно буркнул Ольпинг.
Но Гейнца сбить было трудно.
— Не торопитесь, господин Ольпинг. Насколько нам известно, плацдарм ваших опытов — лаборатория. И только. Мешают вам все кому не лень. На вас жалуются — в суд, в полицию, куда угодно. Мы это узнали по дороге. Но это — полбеды. У вас нет перспективы, размаха. Вы не можете столкнуть ваших… скажем, роботов с людьми. Не с одним, не с двумя — с коллективом людей, с обществом. А мы пришли, чтобы предложить вам такую возможность.
По мере того как Гейнц говорил, презрительная ухмылка, кривившая губы Алека Ольпинга, постепенно исчезала. Теперь в глазах его можно было прочесть любопытство.
— Так, так… Значит, вы пришли, — медленно начал он, — предложить такую возможность… Так, так… Интересно, из каких побуждений? Из идейных, не так, ли? Ну, уважаемые мистеры — как вас там по имени, — выкладывайте дальше. Все. Больше не перебиваю.
Последние фразы он произнес вполне миролюбиво.
— Пейте! Пейте, умоляю вас, старина…
Вальтер с отвращением сделал глоток. Ну, и прорва этот Ольпинг: лезет за четвертой!.. Три бутылки коньяку за какой-то час — это уж слишком. И ведь был уже на взводе, когда пришли. Коньяк, правда, отличный, но нельзя же в таких дозах. Хватит, больше он не пьет…
Гейнц, бледный от выпитого, щурясь, рассматривал рюмку на свет. Он был доволен собой: миссия удалась. «Кажется, удалась», — мысленно уточнил Гейнц.
Раскрасневшийся Ольпинг внезапно расхохотался.
— Признайтесь, господа, что перетрусили, когда мой Робби пригрозил вам?
— Кстати, — спросил Гейнц, — неужели ваш робот сам принял решение пустить нас в дом? Если так, то…
— Ерунда, конечно, не так! — Ольпинг глумливо хмыкнул. — Всего-навсего радио: передатчик и приемник. Отвечал вам я. Робби — тупой парень, потому и привратник, карьеры он не сделает. Ого, если бы они могли решать сами! Правда, вполне вероятно, что я бы сейчас не сидел с вами и не пил коньяк. Но кое-что они, конечно, могут….
— Нельзя ли взглянуть? — подал голос Вальтер.
— В лабораторию я вас не поведу, не время. После увидите, не спешите…
— И все же, — тихо, но веско сказал Гейнц, — нам хотелось бы увидеть кое-что интереснее, чем Робби…
Алек Ольпинг странно посмотрел на него.
— Ну, что ж… Если вам так хочется…
Он встал, нетвердой походкой приблизился к столику у окна и трижды нажал кнопку на маленьком пульте. Потом вернулся и снова погрузился в кресло.
— Нашему обществу, кажется, не хватает женщин? Надеюсь, Джерри вам придется по вкусу.
Ухмыляясь, он бросил взгляд в сторону двери. Заинтересованные Гейнц и Вальтер тоже повернули головы.
С минуту они сидели в напряженной тишине. Наконец услышали странные звуки: похоже было, что где-то рядом бегают десятки босых ребятишек. Дверь распахнулась, и в комнату, мягко шлепая по полу эластичными подошвами из пластмассы, вбежало… Трудно было сразу определить, кого больше напоминало это существо — спрута или паука. Пожалуй, больше паука: округлое туловище сидело на длинных, голенастых ногах. Впереди светились глаза — большие, зеленые, величиной с гусиное яйцо. От осьминога в Джерри были гибкие, щупальцеобразные манипуляторы, которые высовывались сбоку примерно на четверть метра из металлических коробок, являвшихся частью туловища. Тело Джерри было невелико — около метра в длину и сантиметров шестьдесят в ширину. И все же, благодаря высоким металлическим ногам и выставленным щупальцам, машина производила устрашающее впечатление. Быть может, этому способствовала еще и матовая, бугристая поверхность тела: не верилось, что состоит оно из металла и пластика.
Добежав до середины комнаты, Джерри остановилась и уставила мерцающие яркие глаза на людей.
Гейнц и Вальтер с любопытством разглядывали Джерри. Ольпинг решил не ждать их расспросов и не без самодовольства сказал: