Гостомысл помнил, как в далёком прошлом безнаказанно убивали друг друга и как в один день собрались главы родов и решили остановить кровопролития, приняв решение, что кровь должна быть наказана кровью и никто не смеет забирать жизнь ни в каком случае, так как, забрав жизнь, он заплатит за неё своей. В случае если человек забрал жизнь другого не по своей воле, а по случайности, то тогда семья его должна была выплатить виру семье потерпевшего, даже если тот защищался. С тех пор хоть кровь и продолжала литься, людей умирать стало меньше.
Он судил Радимира следующей ночью в глубине леса в сени дубов, где жил бог суда Праве. Радимир был и вправду тяжело ранен, но говорить мог. Когда ему сообщили его вину, то он дал ответ:
– Бои! Я убил Всеволода в драке, так как тот не отдал положенной мне части уток, которых набил в том месте, где я ему указал. Но драку он начал первым, так как считал себя сильнее меня и похвалялся при этом, что он потомок боя и основателя города, а посему я должен ему безвозмездно услуживать, на что я ответил ему, что во мне течёт кровь князя, а именно князь основал город. Тогда Всеволод сказал, что он убьёт меня, и достал топор. Я был быстрее и победил Всеволода, но он ранил меня. Коли я был бы виновен, позволил бы я сыну Всеволода отправиться и позвать вас?
– Тогда ответь, почему топор Всеволода не был покрыт запёкшейся кровью? – спросил Гостомысл у Радимира.
Гостомыслу, как и любому главе рода, давно надоело выяснять, кто же всё-таки основал Старый Город – бой, который владел конём, или князь, который был богатырём, а также каким прародителем кому он является. Но он понимал, что были дни, когда он сам не мог сносить неправды и готов был отдать жизнь за своё право именоваться старейшим родом в Старгороде.
– Не ведаю сего, – отвечал Радимир, – может, сын Всеволода вытер его, но я не знаю.
– Тогда скажи, Радимир, знал ли ты, что даже если вы вступили в драку, то нельзя лишать другого жизни, и нет разницы, от кого происходит его род – от князя или боя?
– Ведал, но это вышло случайно, так как мой удар должен был лишь покалечить Всеволода, а он убил его.
Гостомысл понимал, что такое часто бывает. Многие заплатили за это жизнью, и теперь он должен принять решение. Конечно, он понимал, что теперь не выяснишь, кто был прав – Радимир или его сын Всеволод. От его решения зависела судьба Радимира. Если бы Властимир сразу отдал ему убийцу сына, то он, может, и простил бы его, потребовав виру, понимая, что хоть и больно ему это, но Всеволод был не в своём праве или, во всяком случае, также виновен. Но теперь, когда уже пролилась кровь и на правосудие Радимир был приведён после битвы, Гостомысл решил покарать его смертью.
– Я принял решение, что ты виновен, – сказал Гостомысл, – и если не в том, что убил моего сына, то в том, что укрылся от правосудия. Но я предлагаю тебе самому выбрать смерть, которой ты умрёшь.
Радимир промолчал, собираясь с мыслями, а затем проговорил:
– Я хочу умереть в бою.
Гостомысл кивнул и достал топор. Радимиру тоже дали топор, и они встали друг против друга. Радимир едва смог подняться на ноги, но всё же сделал выпад и тотчас же был сражён ударом Гостомысла.
Глава 2
С того дня прошло несколько недель. Наступил месяц изок, или июнь. Изок – это чудесная певчая птичка, которая прилетала в земли славян, как и многие другие, лишь на короткие летние дни, но её пение так полюбилось всем, что точно никто не знает, в каком роду или племени дни, когда эти птички ищут себе пару и чудно поют, стали именовать изоком.
В Старгороде, разумеется, считали, что изоком стал именовать сей летний месяц именно сын того человека, что поселился тут первым. Здесь все были едины и, конечно, не могли терпеть лживых кривичей, приходящих из Бора, которые, торгуя с людьми Старгорода, говорили, что изоком стал называть тот летний месяц их прародитель, некий Крив, от которого они и ведут свой род. Эти споры хоть и не выливались в кровные противостояния, но нередко кончались лютыми драками на кулаках.
В Старгороде текла размеренная жизнь. Люди меняли плоды своих трудов, к городу причаливали ладьи с торговыми людьми, которые очень ценили пушнину и мёд и готовы были выменять их на не менее ценные товары – оружие, а главное, мечи и броню. Особенно ценились лошади, так как в глухих лесах никто толком разводить их не умел, да и корм на них запасать было делом нелёгким. В стародавние времена и вовсе любой владелец коня считался князем. Сейчас кони были у многих глав родов, но ценились по-прежнему.
Но в этот день к берегам Старого Города приплыли вовсе не торговые ладьи. Это плыли драконы, появление которых никогда не сулило ничего хорошего. Купцы поговаривали, что в далёких заморских странах, где поклоняются не разным богам, а единому Богу, которого именуют Иисус Христос, даже молитву придумали, чтобы тот укрывал своих почитателей от их свирепости. В Старгороде никто от варягов скрываться не собирался, так как считал это недостойным, но все понимали, что драконы сулят кровопролитие.