С утра 13 сентября была прорвана вражеская оборона на восточной окраине, и десант дивизии соединился с наступающими войсками. В прорыв вошли 55-я гвардейская дивизия и 5-я танковая бригада.
Шесть суток не прекращались жаркие бои. Утром 16 сентября с основными силами 18-й армии встретились войска, наступавшие с Малой земли; с ними тогда был и автор этих строк. Какая это была счастливая встреча!..
Новороссийск был освобожден. Закончились 365 суток борьбы на его восточной окраине и 225 дней и ночей героической обороны на Малой земле.
Вот в каких боевых делах закалялись люди 318-й дивизии, получившей почетное наименование Новороссийской. К тому времени, когда я принял дивизию, в ней уже насчитывалось более двух тысяч орденоносцев. Я сразу же почувствовал, какое это гибкое, организованное и легко откликающееся на волю командира соединение!
Для меня, только что пережившего все радости и хлопоты, связанные с завершением борьбы на Малой земле, это назначение было неожиданным. Командующий 18-й армией генерал-лейтенант К. Н. Леселидзе 18 сентября вызвал меня к себе на КП. Он рассказал, что бывший комдив полковник Вруцкий был тяжело ранен еще 11 сентября.
- Мы хотели тогда же вас вытребовать с Малой земли, но решили подождать до воссоединения. А теперь - поезжайте, командуйте!..
У начальника штаба армии генерала Н. О. Павловского ознакомился с задачей дивизии, поглядел на карте, где она воюет, - и в путь.
Машина промчалась по улицам истерзанного Новороссийска. Тяжело было видеть эти руины... А каким красивым был он раньше, этот город боевой и революционной славы!
Знакомиться с дивизией пришлось в бою. К вечеру 19 сентября она овладела перевалом Волчьи Ворота, достигла станицы Раевской, но дальше продвинуться не могла из-за сильного огня противника. Ночью мы с начальником штаба полковником Бушиным разработали новый план: с утра обойти Раевскую с. северо-запада и наступать на станицу Анапскую и город Анапа.
Я связался с левым соседом - командиром 55-й гвардейской дивизии генералом Аршинцевым. Согласовали совместные действия, установили время начала атаки. Решение доложили командарму. Получили от Леселидзе "добро".
Утром, после артналета, дивизия атаковала (в первом эшелоне - 37-й и 39-й полки, во втором - 31-й полк). Противник начал отходить, и наши части перешли в энергичное преследование. Перед станицей Анапской продвижение замедлилось враг встретил. сильным артиллерийским и пулеметным огнем.
Я подъехал; в 39-й полк. Его тогда вел в бой начальник штаба полка Ковешников, совсем молодой офицер в звании майора. Я сразу почувствовал симпатию к нему - хорошо, грамотно, с железным упорством вел он свой полк!
- Не задерживайтесь, врывайтесь в Анапскую на плечах противника!
Адъютанта послал к командиру 37-го полка Блбуляну, чтобы тот атаковал вместе с Ковешниковым.
Полки дружно ринулись вперед и ворвались в станицу. Завязался уличный бой. Мне было видно, с какой инициативой и дерзкой хваткой воюют люди. Вспоминаю с удовольствием такой случай. Офицер 2-го батальона 39-го полка старший лейтенант Галкин с группой бойцов, маскируясь камышами, росшими вдоль речки, зашел в тыл гитлеровцам. Рядовой Быхчинов первым ворвался на НП командира вражеской минометной батареи, заставил немецкого офицера поднять руки, а бойцы сержанта Коротенко тем временем захватили минометы и открыли из них огонь по фашистам.
Начальник оперативного отделения подполковник Челов быстро организовал на северо-восточной окраине Анапской наблюдательный пункт. Отсюда хорошо просматривались подступы к Анапе. У меня уже была связь со всеми своими частями и с соседями. Звоню генералу Аршинцеву, спрашиваю, как дела. Он отвечает, что туговато, враг упорно сопротивляется на восточной окраине.
- А вы второй эшелон не вводили?
- Нет еще, но думаю...
- Давайте вместе ударим. Я с левого фланга, а вы - с правого.
- Прекрасная идея, только атаковать нужно одновременно.
- Часа хватит на подготовку?
- Хватит. Наносим удар в 18.00!
Так и было сделано. В назначенный час громкое "ура!" прокатилось по фронту. Наш 31-й полк ринулся на северо-западную окраину Анапы. С другого фланга атаковали части соседа. К утру 21 сентября Анапа была полностью очищена от фашистских захватчиков.
Впервые за полтора года тяжелых боев дивизия получила отдых. Бойцы моются, приводят в порядок обмундирование. Ждем нового пополнения. И никто, кроме комдива, еще не знает, что дивизии предстоит труднейшее испытание, что командующий фронтом избрал для броска через Керченский пролив именно наше соединение.
Вернулся я от командующего фронтом поздно вечером. Меня ждали начальник штаба дивизии П. Ф. Бушин и заместитель командира дивизии В. Н. Ивакин. Им не терпелось узнать, что нового я привез из штаба фронта. Только мы собрались вместе поужинать, как в комнату вошел незнакомый полковник, рослый, с открытым, простым лицом. Доложил:
- Полковник Копылов Михаил Васильевич. Прибыл на должность начальника политотдела дивизий.
За ужином состоялось первое знакомство, Копылов коротко рассказал о себе. Волжанин. Бедняцкий сын. В юности работал трактористом. Потом два года на действительной службе в Красной Армии, где его приняли в партию. Отслужив, учился в автомобильном техникуме, а с 1938 года - партийный работник: инструктор, секретарь райкома, секретарь окружного комитета партии. В первые дни войны стал начальником политотдела стрелковой бригады.
- А теперь вот прибыл к вам...
Я слушал и думал: "Кого-то судьба послала мне боевым товарищем накануне такой ответственной операции?"
Настоящего человека послала!
Михаил Васильевич Копылов легко вошел в жизнь Новороссийской дивизии и очень скоро стал в ней своим.
Зазвонил телефон. Бушин подошел к аппарату и, вернувшись, сказал начальнику политотдела:
- У вас, полковник, легкая рука. Не успели прибыть, а вслед за вами новое пополнение. Более тысячи солдат. Теперь укомплектованность рот дойдет до семидесяти человек.
Торжественно проходило вручение правительственных наград. Каждый полк выстраивался под боевым Знаменем. Один за другим офицеры и солдаты подходили к столу, чтобы получить ордена, или медали. Имена награжденных к тому времени знали все: политотдел, партийные и комсомольские организации многое сделали, чтобы каждый подвиг стал достоянием всей дивизии. Новый начальник политотдела, организовавший эту работу, не уставал повторять:
- Смотрите, какие замечательные люди, впору о каждом листовку выпускай!
После вручения наград в 39-м полку я встретил знакомого разведчика с Малой земли.
- Швайницкий, вы-то как сюда попали?
- А помните, товарищ комдив, меня тогда ранило на Малой земле?
- Как же, помню, в ногу...
- Точно так. Пролежал месяца четыре. А из госпиталя направили в эту дивизию, и на второй день уже был в десанте.
- Он молодец, - сказал подошедший Ковешников. - Мы тогда еще не успели закрепиться на плацдарме, а уже "языка" заполучили. Это Швайницкий притащил его.
Я попросил солдата рассказать, как это ему удалось. Тот пожал плечами:
- Да все очень просто, товарищ полковник. Спрыгнули мы с катера. Берег крутой. Скользкий. Замешкались ребята. А немец ударил из пулеметов и минометов. Вижу - кое-кто из наших залег. А я еще по Малой земле знаю - нельзя на берегу мешкать. Рви вперед, выходи из пристрелянной зоны! Кричу: "За мной!" Рядом оказался Рыбкин, наш разведчик. Мы с ним первыми перебежали улицу. Уже вне зоны обстрела огляделись. Недалеко дзот, из него строчит немецкий пулемет.
Дал по амбразуре очередь. Пулемет замолк. К нам начали подбегать солдаты нашей роты. А мы с Рыбкиным - дальше. Глядим - два немца. Один устанавливает мины на дороге, второй наблюдает. Говорю Рыбкину: дай очередь по наблюдателю, а я схвачу сапера. Так было и сделано. Сапера я свалил. Связали ему руки - был фриц, вышел "язык"...