В это время, бойцы, собравшиеся в десант, сидели на мешках. Тихо играла в землянке гармонь, а краснофлотцы столь же тихо подпевали ей любимые песни: «В землянке», «Теплый ветер дует, развезло дороги», «Шумел сурово Брянский лес».
Это стало своеобразной традицией – перед выходом собираться вот так, всей группой и петь любимые песни. Уходили разведчики втихую. Район действия группы знали, кроме самого командира отряда и командиров взводов, только штабные работники, артиллеристы и связисты. Боевая задача доводилась до общего сведения только в пути на борту охотников.
Наконец, был объявлен сбор. Группа выстроилась, и Юневич подошел к ней. Лейтенант Патраков доложил:
– Товарищ капитан, разведгруппа специального назначения построена.
Капитан прошел вдоль строя, осматривая экипировку и вооружение бойцов. По-видимому, оставшийся довольным, он встал перед строем:
– Кто считает, что не готов выполнять боевую задачу?
Никто из разведчиков не шелохнулся.
– Есть больные? Смелее! Если кто-то не уверен в себе, шаг вперед. С кем не бывает. Пойдете в другой раз…
Снова все промолчали.
– Ну, тогда по машинам.
А потом было прощание со всеми, кто оставался на берегу. Оставленный командиром на берегу Анциферов пожал руку Колпинскому:
– Удачи в походе, Юра. Ну, смотри не подведи товарищей, связь – в отряде это все – напутствовал он друга.
– Если что, напиши обо мне родным в Чебоксары, – ответил Колпинский. – Пока.
Иванов, как начальник штаба бригады, провожал группу тоже. Помог сесть бойцам в машины, пожал руку Юневичу, пожелал бойцам удачи.
Группа уехала, а оставшемуся Анциферову стало тоскливо на душе. Возможно потому, что товарищи уходят на задание, а он остается на берегу, а может и что-то еще было тому причиной.
А дальше были Пумманки. Знакомые пирсы, катера, на которых они не раз высаживались на вражеский берег, томительное ожидание на берегу и, наконец, посадка на охотники.
***
Катера, чуть покачиваясь на волнах, шли в туманной полосе к вражеским берегам. Разведчики сидели где придется – на палубе, на диванах, стараясь сберегать силы перед броском. Люди были нагружены до предела. Не считая полных подсумков, под белыми маскхалатами в темноте угадывались горбы рюкзаков, набитые провизией, патронами и гранатами. Полную загрузку имели не только бойцы, но и офицеры – Белозеров, Патраков и Юневич. Юневич, несмотря на то, что впереди предстояло выполнение сложного задания, продолжал хлопотать, готовя к высадке десант, уточняя курс и место высадки десанта.
Ночь была тихой и безлунной, только в самой вышине переливались сполохами яркие звезды. Катера подошли к берегу Малой Волоковой, тихо урча моторами. Мелкая их осадка позволяла подойти им практически к самому берегу. Как только катера подошли к береговой полосе, усыпанной мелкой галькой, на берег начали спрыгивать бойцы. Оказавшись на берегу, они тут же занимали позиции для обороны. Но пока все было тихо, и высадка произошла без неожиданностей. Стоял густой предрассветный туман, видимость была не более пятидесяти метров. Высадившись в полном составе, бойцы пробежали по прибрежной полосе, а затем и стали подниматься быстрым шагом на прилегающие к берегу сопки. При этом соблюдалось полное молчание, даже не отдавались команды. Бойцы просто шли вслед за взводными, повторяя их маневры и выполняя жестовые приказы. Где-то впереди в тумане, справа и слева от основного отряда следовало охранение, следя за противником. По сигналу Юневича взвод Белозерова поднялся на одну из сопок и занял там круговую оборону. С ними же и остался Юневич, взяв с собой радиста Постовалова. Совсем недалеко шумел морской прибой и кричали чайки. Взвод Патракова, не останавливаясь, пересек сопку, спустился в лощину и взобрался на другую сопку. Согласно боевой задаче, взвод Патракова должен был пойти на выполнение задания, а взвод Белозерова должен был его прикрывать.