На помощь окруженным разведчикам ушли морские охотники с ротой десанта на борту, чтобы помочь им пробиться к берегу.
Уже весь день шел бой. Чтобы хоть как-то облегчить положение окруженных бойцов, в наступление на позиции немцев на хребте Муста-Тунтури пошли два батальона, отвлекая силы врага на себя. Вновь завязался бой на берегу – уже с высаженным десантом поддержки.
Во взводе Патракова осталось в живых уже не более половины бойцов. Заканчивались патроны. Пригодились теперь и трофейные автоматы и гранаты, взятые у немцев в ущелье. Правый фланг позиций разведчиков прикрывало всего два человека – пулеметчики Лахмастов и Леонов. Выпустив последнюю очередь, их пулемет замолчал. Теперь им пришлось перейти на автоматы, но и в них патроны вскоре закончились. Оставалось всего две гранаты. Лахмастов взял одну гранату, размахнулся, кинул вниз и тут же упал, сраженный пулей егеря. Леонов потряс друга за плечо и, убедившись, что он мертв, взял последнюю гранату и достал свой длинный матросский нож. Лег рядом, притворившись мертвым. Немцы, убедившись, что все мертвы, пошли вперед уверенно, во весь рост. Но как только они поравнялись с Леоновым, он тут же вскочил на ноги и мгновенно пронзил одного из егерей остро отточенным клинком. Метнув вперед гранату, он схватил сзади за шею еще одного егеря и полоснул того по шее ножом. Прошитый автоматной очередью, он замертво упал на камни.
Наконец, пришло сообщение, что группа Кравцова соединилась с десантом, но группа Юневича, отсеченная сильным огнем, дойти до берега Ахкисниеми не смогла. Пробиться на мыс Акхисниеми разведчики не смогли, но вышли к заливу Питкавуоно. Оставшиеся в живых разведчики были практически все изранены, но, несмотря на это, они несли с собой тело капитана Юневича, скончавшегося от тяжелых ран. Вскоре они увидели, как к ним приближаются катера. На часах было 4.14. Казалось, спасение было близко, но немцы заметили приближение охотников и открыли по ним огонь из минометов. Пройти по прибрежной полосе, находящейся под ураганным огнем, разведчики не имели возможности. Катерам, самим находящимся под обстрелом и уже получившим повреждения, пришлось уйти в море. И теперь стала понятна роковая ошибка, допущенная при планировании операции – высадить разведгруппу в том месте, где ранее уже высаживались другие группы: немцы выставили ряд наблюдательных постов на берегу, успев подготовиться на случай новых десантов, поэтому и смогли быстро окружить и отсечь разведчиков от моря. Был нарушен основной принцип разведки – разведчик одной и той же тропой дважды не ходит. Спастись оставшимся в живых разведчикам уже было невозможно – было сделано все, чтобы попробовать их спасти. Теперь помочь им могло только чудо.
И тогда в эфир полетели радиограммы открытым текстом:
– Вызываем огонь на себя! Бейте по нам!
Еще на что-то надеясь, продолжали бить орудия и минометы вражескому берегу. Но наконец, пришла еще одна радиограмма:
– Огонь на нас! Фашисты совсем близко! Нас осталось мало, но живыми не сдадимся! Идем в последний бой, прощайте, товарищи!
***
На вершине высоты, где удалось занять выгодную позицию для обороны, осталось в живых лишь несколько бойцов, все раненные. Подходили к концу патроны, оставалось лишь несколько гранат, но они были полны решимости стоять до конца. Последняя рация была разбита, и связь с Большой землей прекратилась. Оставшийся в живых радист – Юра Колпинский вел бой вместе со всеми с наседающими врагами. Патраков, собрав остатки взвода, проскочил сквозь разрывы вражеских и своих снарядов и присоединился к истекавшему кровью взводу Белозерова. Попов, увидев, что пулемет Павлова замолк, подполз к нему и, отодвинув от него тело бойца, открыл огонь. Но пулемет вскоре замолк – закончились патроны. Попов потянулся за своим автоматом, но был ранен в ногу пулей, и упал. К нему подполз Осокин. Перевязав ее бинтом, он забрал его автомат:
– Береги для себя оружие. Прощай, – сказал Осокин и пополз дальше за камни, чтобы занять более удобную позицию.
Попов достал гранаты. Положив одну из них рядом с собой, взял в руку другую. Ф-1, с круглым ребристым корпусом, она удобно легла в его руку. Он разогнул усики чеки, чтобы ее можно было выдернуть в любой момент.
На камнях рядом сидел Комиссаров. Ноги у него были пробиты осколками, но он, небрежно затянув их бинтами, продолжал вести огонь по наступающим немцам из трофейного автомата.
Несмотря на то, что связи с оставшимися в живых разведчиками уже не было, артиллерия исправно била по наступающим врагам. Артиллеристы, видя, что бой еще идет, несмотря на отсутствие связи, били по квадратам, указанных в последних радиограммах. На наблюдательном пункте напряженно вслушивались в раскаты боя – вдруг разведчики все же смогли прорваться к берегу или к линии фронта? Хотя было очевидно, что почти все разведчики погибли, огонь не прекращали, стараясь хоть чем-то поддержать оставшихся в живых. Один за другим выбывали из строя защитники высоты, все ближе подходили егеря, а кругом продолжали рваться снаряды и мины – как немецкие, так с советской стороны. Заканчивались патроны, перешли на гранаты. Упал головой на пулемет, захваченный у немцев, Павлов – этот весельчак и балагур из-под Вологды, так любивший веселым словом и шуткой, а то и розыгрышем, пусть не всегда безобидным, насмешить друзей, за что не раз получал взыскания. Вскоре затих Гутников – всегда серьезный и рассудительный архангелогородец. Мела колючая поземка, заметая лежащих неподалеку мертвых краснофлотцев, забивая глаза и мешая вести огонь. На горизонте разгорался красный закат, все больше разливаясь по всему небу. Бакин вел огонь по врагу короткими очередями из своего ППШ, экономя патроны. Все диски были уже пусты и валялись рядом на снегу – они уже вряд ли пригодятся. Бакин стянул шапку и утер ей потный лоб и снова взялся за автомат. Но выпустив последнюю очередь из трех пуль, автомат замолк. Патронов больше не было. Он быстро оглянулся вокруг. Поблизости лежал Лахмастов, крепко сжимая свой ППШ. Бакин схватился за ремень автомата и потянул его к себе. Но вдруг рядом с ним разорвался снаряд, и он почувствовал, как его как бы ударило гигантским кулаком в боксерской перчатке, резкую боль в ноге, и тут же провалился в бездонную пропасть. У оставшихся в живых бойцов заканчивались патроны, все уже были ранены. Но в плен сдаваться никто не собирался. Проверяли последние патроны, готовили гранаты. Кадыр Тощев посмотрел на свои часы. На них было уже 5.45. Прошло уже больше суток с того времени, как они высадились на этом берегу и ведут здесь бой. Тем временем немецкие егеря приближались все ближе. Тогда разведчики, раненные, помогая друг другу, взяв в руки автоматы с пустыми дисками, поднялись в полный рост, и пошли в свою последнюю атаку.