В назначенный день на бортах и трубах судов появились крупные надписи мелом: «Завтра выходим на работу в семь часов». Ничего не подозревающее начальство приняло это за скверную шутку и приказало стереть безобразие. Пожалуйста. Ведь ошеломляющую весть уже не прочёл только слепой.
Благодаря меньшевикам, рабочие Керчи не участвовали и революции. Чем комитет чрезвычайно гордился, поскольку спас людей от кар власти. Самым наглядным тому примером был соседний Севастополь, где при первых же сигналах мятежного крейсера «Очаков» крепостная артиллерия обрушила на него всю застоявшуюся мощь, а крепостная пехота в упор расстреляла матросов, которые уцелели от снарядов и вплавь добрались к берегу.
Рабочие помнили об этом и невольно ёжились, опасливо косясь по сторонам. Но слишком уж соблазнительной казалась неслыханная затея. Чем чёрт не шутит, вдруг выгорит? С такой надеждой судовые команды и рабочие собрались утром на берегу, внезапно увидев, как их много. Повеселели, стали подбадривать друг друга:
— Не дрейфь, ребята!
— Держись кучнее!
— Тогда наша возьмёт!
Над головами туманом стелился табачный дым. Капитаны от неожиданности растерялись, не зная, что делать. Наконец кто-то спохватился и вызвал жандармов. Пока те явились, прозвучал гудок «Шуйского» — пора приступать к работе. Тысячная толпа всколыхнулась в едином вздохе и с шутками-прибаутками начала растекаться по судам. Готовые навести должный порядок, жандармы не услышали никаких бунтарских криков, не заметили воинственно оскаленных лиц. Мимо спокойно шли обычные трудяги с необыкновенно весёлыми, даже гордыми взглядами. Не сумев проявить свою верность царю и отечеству, обескураженные жандармы подались восвояси. Обедали рабочие на сей раз тоже по-барски — целый час. Перед концом работы на трубах и бортах вновь появились надписи, выведенный белилами. Но уже ни один капитан или боцман не встал на пути рабочих, торжествующе гаркнувших:
— Шабаш!
На следующий день всё повторилось, лишь без пачканья труб. Некоторые ретивые капитаны, опомнясь, ещё пытались навести порядок. Однако большинство уже смекнуло, что таким образом тоже получило возможность поспать лишний час, и не роптало на подчинённых. Так благополучно завершилась вроде бы явно сумасшедшая затея, всколыхнувшая всю Керчь. Комитет молодёжи, основной застрельщик успеха, ликовал! Петру благодарно отбили шлепками плечи, едва не оставили без правой руки. А он всё ещё не мог поверить, что каким-то чудом пронесло мимо стачки, за которую полагалась тюрьма.
Всё же подлинным героем действительно исторического события чувствовал себя Мазепа и, важно поглаживая, покручивая сивые усы, уже считал себя членом Государственной думы.
Стоило комитету молодёжи ощутить собственную силу и увидеть её влияние на других, — захотелось дальнейших действий. Окружили Петра:
— Что можно сделать ещё?
— На носу первое мая. Давайте отметим его.
— Хм, вот так честь...
— За какие такие заслуги?
— Никак в этот день снова воскрес Исус Христос?
— Почти. Ровно десять лет назад рабочие чикагских боен дали первый отпор американской полиции, — пояснил Пётр. — Этот исторический день по предложению Второго Интернационала является праздничным смотром революционных сил мирового пролетариата.
— Во-он оно как... А мы дажеть не знали...
— Такой праздник впрямь грех не отметить?
— Можно тоже схлестнуться с полицией!
— Вот отменный момент примкнуть к мировому пролетариату и поддержать его активными действиями, — заключил Пётр.
Тотчас решили рассказать керченцам в листовках об историческом значении первого мая и призвали всех отметить его стачкой. Чтобы она состоялась, после караванного митинга боевые десятки направились в кустарные, лодочные, парусные мастерские, на механический завод и табачную фабрику. Изумлённая Керчь настороженно затихла. Полиция приготовилась к бою. На мельнице, где выступал Пётр, она даже ринулась в атаку. Но рабочие пустили в ход мешки с отсевами, сшибая с лестницы ретивцев, которые посрамлённо отступили.