— Сволочи! Ну, что им стоило в самом деле шлёпнуть конторщиков? Тогда вся затея хоть выглядела бы натурально! Конечно, в принципе это для нас ничего не меняет. Зато в городе стало б меньше хоть на трёх врагов. Потом, глядишь, кто-то из наших бы уцелел...
— Как же нейтрализовать или предотвратить проклятый десант?
— Хотелось бы... Но вряд ли... Ишь, как шустро отозвались любезные союзники на страстный призыв Агарева... Настоящие джентльмены!
— Почему? Ведь мы пока ещё сами кузнецы своего счастья.
— Это верно... Только не все умеем его ковать. Вот в чём беда.
— Коль так, пусть берут молот те, кто умеет, а я готов губами раздувать горн. Неужели мы даже вместе не сможем выковать даже крохотную победу?
— К сожалению, одного молота здесь маловато. Ради чего ж затеяна провокация? Надо бы известить Москву... Но что мы ей сообщим? Галиматью о каких-то конторщиках, свои предположения, опасения? Там нужен точный факт высадки десанта. Лишь тогда можно начать какие-то дипломатические действия. Лишь тогда... Но на кой хрен этот факт нам-то?.. На кой хрен!.. М-да, всё чётко спланировано. Не зря корпели господа-союзники. Как же спутать их карты?..
— Ведь это — голая фикция, которая элементарно разоблачается!
— Милый, кому нужно твоё разоблаченье? Консулам? Эсеровским и меньшевистским писакам? Смешно... Пусть они даже уличат Кикучи. Ну и что? Раз так оплошал, завтра шлепнут его. Прямо перед Исполкомом. Пожалуйста, есть самое лучшее доказательство их правоты.
— Слушай, может, использовать Кинга? Пусть жахнет правду на весь белый свет!
— Если успеет. И нужна ли Америке такая правда?..
Позвонил Мельников, торопливо рассказав про «демонстрантов», которые у всех консульств хором требовали, чтобы адмирал Като немедленно высадил десант и отомстил за пострадавших. События на улицах явно приближались к развязке. Чем, как мирно устранить или хотя бы отдалить роковой исход? Этого Костя больше не знал. Растерянно ероша давно нестриженные волосы, умоляюще глядел на Петра, который был вполовину старше, в несколько раз опытней, а потому должен отыскать спасительное решение. Но пепельное лицо Петра с провалами щёк окаменело. Обычно находчивый, он угрюмо покусывал тёмный ус. Молчание давило... Чтобы избавиться от невыносимого ощущения, Костя спросил:
— Что же всё-таки делать милиции? Ведь она ждёт приказ...
— Ума не приложу... Поди, извилины перепутались, — виновато признался Пётр и, ласково обняв по-мальчишески щуплого Костю, которого давно считал братишкой, удручённо вздохнул: — Потакать «демонстрантам» нельзя. Ждать, как станут развиваться события? Опасно: упустим время. Сражаться? Десант нетрудно прямо в шлюпках покосить из пулемётов. А чем заткнёшь орудия, как оборонимся против самураев с тыла? Все ляжем тут и почти задарма отдадим город. Пока вся надежда на деловитых американцев. Не могут же они допустить, чтоб какие-то макаки выхватили у них из-под носа такой аппетитный пирог.
— Яа-асно... Дим, значит, пока держи дружественный нейтралитет. Уже начинаются рукопашные? М-м-м... Ну, тогда постарайся выдержать хотя бы враждебный нейтралитет. А что ещё нам остаётся? Ведь нельзя давать дополнительный повод. Ну, до встречи...
Уже не очень уверенный в ней, Костя прикинул, как найти Кинга — последнюю соломинку в начавшемся водовороте событий. Чуткий Фрэнк вскоре сам появился. Зелёная офицерская форма сделала его неузнаваемым, хотя очень шла, сразу выдавая генеральскую стать. От радости Пётр аж пошутил:
— Уж не собираетесь ли командовать американским десантом?
— Так точно, чтобы не пустить в город японский! — парировал Кинг, опускаясь в кресло и закуривая сигару. Затем пояснил: — Пришлось надеть для, э-э, безопасности. Чёрт знает, что у этих макак на уме. Ведь я обошёл все митинги. Ну и кошмар... Где найти проклятых руски сардаты? Пожалуйста, помогите!
— Увы, это не удалось даже самому начальнику уголовного розыска Проминскому, ибо солдаты ещё в феврале, сразу после демобилизации, умчались по домам в Россию. Теперь можем предъявить лишь красногвардейцев, которыми стали рабочие, — предложил Костя и нетерпеливо спросил: — Вы были в конторе «Исидо»?
— О-о, разумеется! Ну, и хлев... Дышать нечем!