— Хм, взбрело... Идём бить Семёнова. Так с жёнками оформиться надо, чтоб на ребятню пособие получали. Да на случай, коли того... Всё пенсия какая-нито будет. Вот и оформи нас чин-чинарём.
— Верно рассудили... Грех обделять семьи вдвойне. Зовите невест. Да это... Всё же торжественный момент... Авось гармошка у кого есть?
— Как не быть? На фронт идём! Там без музыки нельзя! Эй, Кирюшка, давай-ка!
Вихрастый детина исчез. А Пётр смущённо пробормотал:
— Как же вас это самое... Ведь я не знаю, ещё не доводилось оформлять подобное... А паспорта или профбилеты есть?
— Как же! Держи, обновишь!
В кабинет робко вошли жёны красногвардейцев. С ними вернулся гармонист и неуверенно стал затевать то «Интернационал», то «Варшавянку». Пётр спросил:
— Кто ж твоя жена, Васёк? Как её звать-величать?
— Вот она самая, Софья Андревна, — представил Василий бордовую от смущения женщину. — Иди-иди, он не кусается. Это свой парень: свет у нас в цехе ладил. Ну-ну, веселей...
Всё старательно записав в профсоюзный билет, Пётр пристукнул печатью и пожал молодожёнам руки:
— Поздравляю вас, товарищи счастливчики. Желаю вам победного свидания и долгих лет жизни уже в коммунизме. А на золотую свадьбу покличите?
— Непременно! Душевное тебе спасибо, Петро, за добрые слова! Дай Бог сбыться им! — громыхал счастливый Василий.
Пряча заплывшие слезами глаза, Софья Андреевна низко поклонилась:
— Благодарствую, товарищ Никифоров, благодарствую...
Тем временем гармонист, решив, что сейчас гораздо уместней привычная музыка, лихо развернул меха и с притопом запел:
— Э-эх, я за Ваську выходила Без попа и без кадила! Помогла нас обвенчать, Э-эх, комиссарская печать!
— Ну и шустёр... — поразился Пётр его способностям. Польщённый Кирилл ещё разухабистей оторвал:
Когда стал затихать общий смех, Кузьмич с упрёком протянул:
— Во-о, архаровец... Вы ж всё-таки на фронт идёте. Лучше спой што-нито такое... боевое!
— Пжалста! — мотнул Кирилл вихрастой головой, выплеснул целый каскад ликующих звуков и, сурово сомкнув чёрные бровищи, протрубил:
Чтобы кто-нибудь случайно не перепутал заветное место, он лихо шлёпнул себя по заду и пустился в пляс. Пётр впервые видел такого виртуоза. Любуясь им, невольно стал прихлопывать, притопывать. Его с удовольствием поддержали. Отчаянно ухнув, неповоротливый с виду Васек легко пустился вприсядку. Через круг залихватски расшаркался перед женой, которая вдруг этакой павой поплыла впереди и бесшабашно заголосила:
Пока здесь на прощанье от души веселились, оформляли других и по традиции спрыскивали молодожёнов, — оппозиция торжествовала. Ещё бы, глупцы сами дали отличный предлог для решительной меры союзников. По согласованному плану в Исполком на следующий день прибыла солидная делегация самой уважаемой общественности города во главе с Циммерманом и потребовала восстановить неприкосновенный оплот народовластия. Терпеливо выслушав грозные ультиматумы, заряженные шрапнелью грядущих кар, Костя печально сказал:
— Совет постановил распустить Думу ещё в январе. Сегодня уже май. Видите, сколько мы ждали, чтоб она образумилась и перестала разбрасывать всюду горящие спички. Увы, не дождались. Значит, пора и власть употребить для защиты города от пожара. Хотя на деле всё выглядело зело комично. Единственный старик древней пищалью разогнал сотню ражих господ. Машкерада... Посему я не вижу смысла воскрешать давно почившее. Ваши гневные протесты лучше обобщить в письменном виде и вручить консулам. Например, мистер Ленлоп коллекционирует их для истории. Кстати, ради приличия не повторяйте всю брань и оскорбления, которые сейчас ушатами выплеснули на меня. До свидания. Мне пора провожать красногвардейцев.
Проминский всё-таки где-то добыл обшарпанный лимузин с парусиновым верхом, чтобы скорей успевать на места преступлений. С естественной гордостью собственника он предложил подвезти к вокзалу и почтительно распахнул дверцу: