Гирса в раздумье потеребил жидкие бакенбарды и согласился:
— Действительно, получается западня... Как мы её не заметили?.. Спасибо вам, дорогой Константин Александрович, за очень ценное размышление. Ваша разумная голова стоит всех наших вместе. Хоть бери вас к нам в штаб вместо генерала Дитерихса... Да-а, теперь мы ещё подумаем, стоит ли плыть навстречу глупой смерти. Может, лучше остаться с вами?
— Не мешало бы... А то вон какая свора готова сорваться с цепи, — покосился Пётр на окно, за которым чадила эскадра, своей тяжестью прогнувшая бухту.
— Надо подумать... Надо очень сильно подумать... — озабоченно поморщился Гирса и нервно потёр впалые щёки. Потом с надеждой добавил: — Завтра всё будет ясно. До свидания, дорогие товарищи. Наздар!
— Ещё минутку. Насчёт комиссии. Зачем откладывать срочное дело? Давайте решим его, — предложил Пётр.
— Почему нет? Пожалуйста. Кто будет от вас?
— Минуточку... — взмолился Костя и сбегал за Антоновым. — Вот Василий Григорьевич, самый авторитетный у нас человек — председатель краевого комитета партии большевиков, редактор «Красного знамени». Он согласен возглавить комиссию.
— При условии, что Пётр Михалыч в такое чрезвычайное время, когда все партийные организации Приморья переведены на военное положение, согласится заменить меня здесь и возьмёт бразды «Красного знамени», — уточнил Антонов с мягкой улыбкой, удивительной для его возраста и каторжных должностей. — Тогда я действительно готов съездить в Иркутск. Нельзя допустить, чтоб началась война между славянами. Ещё нелепей она между пролетариями. Предлагаю создать пролетарско-славянский союз, который способен противостоять Антанте.
— Превосходная мысль... Где вы берёте такие? Просто голова идёт кругом... Если осуществить предложение Константина Александровича, можно спасти весь наш корпус. Если осуществить эту, можно создать новую Европу. Да здравствует нерушимое братство трудящихся славян! Я согласен за это двумя руками. Да, я очень рад, что такую важную миссию возглавит такой выдающийся человек. Теперь я уверен: вам удастся ликвидировать опасный инцидент и установить между нами самые лучшие отношения. Пожалуйста, извините за нескромность, я даже готов рекомендовать вас комиссаром нашего корпуса. Хоть у нас этой должности нет, я постоянно чувствовал её необходимость. Уважаемый Василий Григорьевич, своей властью председателя Чехословацкого Национального Совета в России я даю вам дополнительные полномочия комиссара. Пожалуйста, используйте их для общего блага. Мандат сейчас будет готов. Нашу сторону представит Гоуска, мой заместитель и председатель военной комиссии Совета. Чрезвычайная по важности комиссия должна немедленно ехать в Иркутск, чтоб искра недоразумения не разгорелась в костёр вражды и ненависти. Я доставлю вас на вокзал.
От подобного предложения поневоле оторопеешь, забыв нужные слова. И когда Гирса торжественно обнял Антонова, Костя с Петром лишь захлопали. Затем почтительно проводили к машине двух председателей, которые благодаря интеллекту сразу прониклись взаимным доверием. После этого Пётр запально припал к графину с водой, а Костя вовсю отдувался:
— Ф-фу-у-уф, прямо не знаю... Такое чудо вряд ли приснится... Гирса осыпал нас подарками чище любого деда Мороза... Хоть кричи «ура»! Слу-уша-а-аю... — пропел он в телефонную трубку и подмигнул Петру: — Что доносит наша разведка... Будто доблестные воины славной дивизии имени легендарного Яна Гуса получили приказ отставить штурм особенно смачных японских борделей и взяли курс на Исполком. Лень, признайся, ты сам отдал чехам этот приказ? В самом деле... Так слушаю... Неужели всё настолько секретно, что секретно аж от меня? Тогда принеси, покажи. Что-то ты, братец, мудришь... Выманиваешь нас отсюда? Нет, срочно прийти к тебе не могу. Может, покаюсь, но не могу. Почему? Жду с повинной весь консульский корпус. Так же всерьёз, как и ты. На, потолкуй с Петром.
— Да, я тоже чую неладное. Сейчас пойду искать в казармах оружие. Давай присоединяйся. Но я только чую, а ты всё точно должен знать. Ну-ну, ошараш... Кто нас к чёрту подслушивает... Брось ерунду. Ладно, попробую... — Пётр опустил трубку. — Видно, Леонид впрямь добыл что-то сногсшибательное. Пошли глянем.
Косте хотелось наедине разобраться в сумбуре мыслей и чувств. После сказочной щедрости Гирсы намёк Леонида был невероятным. Но как сразу поверить в коварство обаятельного и предельно обязательного человека с европейскими понятиями о священной миссии социал-демократов, перед которыми порой чувствовал себя заурядным псаломщиком... Покачав головой, он подошёл к распахнутому окну. Всего в двадцати шагах о песчаный берег ласково приплёскивала серебристая рябь волн. Сейчас бы в лодку и под парусом вырваться в Амурский залив... Нет более счастливых ощущений, чем этот захватывающий полёт...