— Что за вздор... Кто такой Райф?
— Профсоюзный босс, ваше высокопревосходительство, которому подчиняются все, — виновато признался Гирса.
— Ликвидировать.
— Невозможно, ваше высокопревосходительство, он глубоко под полом.
— И оттуда диктует вам ультиматумы?.. Хм, странно... Оч-чень странно получается... Чья же, простите, сегодня победа? — Сердито перекосив щётку седых усов, Найт обвёл суровым взглядом онемевших генералов и укоризненно заключил: — Это называется вырвать поражение из зубов победы. Стыдно, господа, стыдно...
Избавиться от конфуза можно было только полной заменой портовых нахалов, вместо которых всё разгрузят безропотные корейцы или китайцы. Правда, побоище совпадало с Днём независимости Америки. Что ж, тоже вполне подходящий момент показать свою независимость от предрассудков. Решив это, все чинно заняли места в банкетном зале ресторана «Золотой Рог». Божественное «Клико» вдохновляло на соответствующие тосты. И Медведев упоённо произнёс:
— Ныне дивный день... дивный сам по себе... Но стократ потому, что является историческим в жизни Владивостока.
Многоуважаемые господа, позвольте мне от имени русского народа и возрождённой демократии в столь знаменательный день поднять бокал во славу наших доблестных союзников, кои сумели в критический миг сплотить для победы над большевизмом все лучшие силы цивилизации. Благодарная Россия будет чтить это вечно!
— Помогать братьям в восстановлении попранной демократии — наш святой долг, — скромно признался Гирса. — Нет ничего прекраснее людей, ликующих в день победы. И я счастлив, что в этом торжестве есть скромная доля наших доблестных воинов.
Адмирал Найт поморщился от бестактности, простительной лишь для штатского доктора, и весомо добавил:
— Ведь подлинное предназначение воина отнюдь не в том, чтоб нести смерть и разрушения. Нет... Он призван сохранять мир, охранять незыблемость демократии. Именно эти гуманные побуждения повелевают нашим мудрым президентом Вильсоном при подготовке экспедиционного корпуса, который вскоре прибудет сюда и с честью выполнит свою священную миссию. Я глубоко уверен: к осени в Петрограде или Москве будет создано правительство, достойное великой России!
Что оставалось опытному Ленлопу в такой задушевной атмосфере? Лишь на равных с полным адмиралом провозгласить закрепляющий спич:
— Великолепно сказано, господа, просто изумительно... Подобные тосты способны украсить любой международный форум даже в нашей Великой Британии, которая является колыбелью демократии, бережно развивая идеи народовластия уже много веков. И если Всевышний поможет нам здесь — на бескрайних просторах России воцарится священный дух мира и согласия!
Ну, как тут не чокнуться? И бокалы звенели, точно цепи сброшенных оков. Шампанского в «Золотом Роге» было достаточно. Речей постепенно становилось всё больше. Ведь каждый хотел поделиться своими впечатлениями, переживаниями, сокровенными мыслями, вызванными долгожданной победой... Посему возникло триумфальное состязание: что иссякнет быстрее — «Клико» или речи?..
Между тем приближалось четвёртое июля — чрезвычайно важный день проверки людей. Как на них подействовал переворот? Испугав насмерть, смял до прежнего состояния, когда основным правилом жизни была хата с краю? Или всё-таки лишь согнул плечи, заставил волю сжаться пружиной в затворе? Ответить на это мог только митинг.
И вновь, как после высадки десантов, случилось чудо. Преодолев растерянность, люди ещё зримей увидели, ещё отчётливей поняли, что потеряли, на какие унижения, беспросветные муки обрекают их разномастные интервенты, которые ржущими табунами вольготно бродили по городу. Покорно всё это терпеть они уже не могли. Плотные колонны рабочих двинулись утром на вокзальную площадь. Бывшие красногвардейцы охранной роты и милиции, безработные, женщины и ребятишки шли сами по себе. Больше тридцати тысяч отчаянных душ заполнили площадь, все окрестные улицы, склоны и крыши. Все пришли проводить павших в бою, но флаги и транспаранты взывали к сопротивлению.