Глава VI
Начальственно рокочущий гудок вымел из цехов первую смену. Измотанные десятичасовой потогонщиной, рабочие молча разбредались по тесным слободкам и кособоким хибарам. Завтра никуда не надо идти — воскресение!
Пётр уже по привычке направился в общую курилку, где постоянно бушевали партийные страсти, обсуждались мировые, российские и местные проблемы. Между цехами его окликнул быстроногий Кушнарёв, мокрый от купанья в Амурском заливе. Приглаживая пятерней спутанные волосы, блестящие, словно гудрон, Иосиф счастливо покрякивал, улыбался и, как все клепальщики, привыкшие к грохоту пневматических молотков, — громогласно сетовал, что Пётр упустил редчайшее удовольствие.
Сейчас у них начиналась вторая смена, основная в жизни, Иосифу предстояли схватки на митингах с кадетами, анархистами или эсерами. А Петра, назначенного редактором «Красного знамени», в партийном комитете ждал стол, на котором за день скопились письма, приготовленные девчатами вырезки из различных газет, хором кроющих безмозглых большевиков, абсолютно не понимающих исторической грандиозности нынешней ситуации. Но если бы все эти рьяные защитники демократии ограничивались только бранью, а то ведь ни одна местная фирма не желала продавать газетную бумагу, ехидно предлагая обои, афишную или обёрточную. Вот до какого комизма доходила на деле свобода печати, великодушно провозглашённая Временным правительством.
— Слышь, в Думе сейчас должно быть важное заседание, — оказал всезнающий Иосиф. — Может, заглянешь туда? Послушаешь местных светил, познакомишься с ними.
Редактору это необходимо. Признательно хлопнув Иосифа по плечу, Пётр направился к Светланской, где по-прежнему неспешно текли навстречу друг другу два праздных потока нарядных господ, вышедших на вечерний променад. Какие ослепительные наряды демонстрировали вальяжные дамы в роскошных заморских шляпах с пушистыми перьями... Какое разнообразие золотых цепей, солидных животов и холёных рож с отменным загаром демонстрировали их спутники... А из распахнутых окон и дверей кафе-шантанов, зазывая, уже с подвывающим визгом неслась заводная музыка джаз-бандов, звучали смачные куплеты шансонеток. Цвет местного общества безмятежно отдыхал от дневной жары. Впрочем, что могло омрачать его? Ведь кафе-биржа Кокина, дополнительно превратившаяся в филиал петроградской, исправно вращала все нужные шестерни, а гранитный подъезд городской Думы, вкупе с красным флагом, привычно украшал царский стяг с прежним орлом. Лишь без короны и скипетра.
Просторный холл пламенел от революционных лозунгов — свобода, равенство, братство, республика, демократия! — которые вызывали у входящих дам брезгливые гримасы и едкие возгласы. Их мужья, уже явно привыкнув к такой маскировке, не обращали на неё внимания. Небольшой зал был заполнен. Все внимательно слушали лысого Циммермана. Среди внушительных соседей за столом президиума он, узкоплечий и низкорослый, казался выпавшим зубом, однако властным баритоном назидательно говорил:
— Видит бог, мы всем сердцем приветствуем решение правительства начать победное наступление. Торгово-промышленный класс — передовой класс России. Именно мы куём победу, снабжая нашу героическую армию всем необходимым. Мы несём свои жертвы на алтарь будущей победы. Хотя, видит бог, не имеем сил конкурировать с иностранцами. Конечно, мы не против их участия в разных делах, но настаиваем, чтобы львиная доля прибылей не уходила от нас. Пусть союзники добросовестно помогают нам, всё равно доля России на поле брани больше всех. Значит, мы должны после победы получить равную долю лавров. Видит бог, это было бы справедливо.
Явно в пику находящимся тут представителям иностранного капитала, все рукоплескали Циммерману истово, долго. Затем возникла неловкая пауза. Видимо, спохватились: уж слишком фрондируют... Пока президиум смущённо переглядывался, гадая, кто продолжит священную миссию защиты местного капитала, из крайнего ряда к столу решительно подошёл Костя Суханов. Повернув к Циммерману большеватую голову с тёмно-русыми волосами, причёсанными на косой пробор, он признался:
— Давно я не слышал столь патетической речи... Но чем же порадовал нас почтенный председатель Биржевого и Военно-промышленного комитетов? Может, предложил секрет, как выйти родине из кризиса, вызванного войной? Нет. Может, подсказал, как облегчить участь солдат, проливающих кровь за интересы отечественного капитала? Увы... Он пёкся не о разорённой родине и не о солдатах, гниющих в окопах по вашей милости, а исключительно о том, как не упустить кровные барыши. Но удивительно ль это? Нет. Ведь ещё в четвёртом году, когда в Харбине были торжественно провозглашены дни благотворительности в пользу армии, сколько денег, вы думаете, собрали наши местные благодетели? Всего сто пятьдесят тысяч из миллиарда, который заработали на войне. Вот как на деле выглядит достославный патриотизм всего торгово-промышленного класса. Если же говорить персонально... Кто работает на вашей лесопилке или мельнице? Одни китайцы, которым вы за двенадцать часов работы платите меньше всех — лишь по целковому.