Свист, возмущённые крики, смех и топот позволили златоусту до дна осушить стакан. Утихомирил всех Нейбут, прямо с места протяжно, словно океанский пароход, прогудев:
— Товарищи, ну, зачем вы так... Вдруг многоуважаемый Александр Семёныч скажет что-то новое? Ведь он первый получает столичные телеграммы. Вдруг Вильгельм уже испугался нашего наступления и, пока живой, решил срочно заключить мир! Пожалуйста, давайте ещё послушаем, хорошо?
Поглаживая седеющий клинышек фараонской бородки, благодарный Медведев слегка поклонился за выручку. Однако тишиной воспользовался Ефим Ковальчук, по-домашнему едва слышно сказав:
— Сударь, вы снова присвоили себе честь свершения революции. Давайте-ка заглянем в питерские или московские газеты, где напечатано письмо Милюкова. Всего за две недели до революции он авторитетно утверждал, что начавшееся движение инспирировано германскими шпионами и отечественными провокаторами. Неужели вождь русского либерализма даже не подозревал, что в революции участвует целая партия эсеров?
— Он всё прекрасно знал, только не желал, бестия, признавать нас решающей силой, — снисходительно пояснил Медведев.
— Значит, без помощи боевых эсеров победить Милюков не мог. Тогда почему же так неприлично крыл вас и аж призывал царскую власть беспощадно расстреливать на месте, как бешеных собак? Чем объяснить столь роковое недоразумение? — настырно допытывался Ковальчук.
— Исключительно пошлым стремлением присвоить наши заслуги.
— Гм, какие? Вы ещё не успели завоевать их. Или, быть может, уже сумели свершить революцию, про которую до сих пор никто не слыхивал?..
По залу прошелестел смешок. Безмолвный Медведев презрительно поблескивал стёклами пенсне, вспышки которых походили на револьверные. Пётр довольно подтолкнул сидящего рядом Кузьмича. Тот впервые видел главу земской Управы, впервые слышал такой разговор и, привыкнув почитать начальство, напряжённо ждал ответ местного вождя. Медлительный Ковальчук тоже не спешил с торжествующим выводом. Азартный Костя Суханов не мог упустить счастливую возможность окончательно развенчать фанфарона и радостно воскликнул:
— Браво, Александр Семёныч, браво! Тем паче, что в тот исторический вечер, когда в Питере произошла революция, я видел вас о супругой в театре.
— Так во-от вы где тогда прохлаждались-наслаждались... — тотчас уличил его Медведев.
— Каюсь, не подозревал о величайшем событии. А в театр жена завлекла в честь выхода из тюрьмы. Зато на следующий день я искупил невольный грех, собрав тут митинг, на котором был создан Совет. Ведь так?
Ошеломлённый открывшейся правдой, зал взорвался криками:
— Всё так, мы свидетели!
— Вон, прилипала, с трибуны!
— Ишь, как примазался к революции в белых перчатках!
— Тихо, горлопаны! Дайте человеку говорить!
— Нечего тут краснобайничать! Всё уже давно сказал Суханов!
— Да ещё тогда потребовал первым делом прекратить войну!
— А вы до сих пор не добились мира! Так на кой хрен звонарите тут!
Большевиков и сочувствующих им в зале было немного. Доминировали эсеры с меньшевиками, которые не жалели глоток для защиты Медведева. Поэтому быстро перекричали гостей и явно не хотели униматься. Нейбут уловил возникшую нелепость. Встав, он в рупор ладоней протрубил:
— Товарищи, разве можно так? Уважьте Александра Семёныча! Он же хотел сказать что-то о мире с Германией. Неужели вам безразлична такая сенсация?
Сомнительно, чтобы он пронял всех этим доводом. Но поразительная мощь голоса всё-таки подействовала. Гвалт прекратился. Медведев снова признательно поклонился спасителю и с прежним пафосом воскликнул: вот-вот добудем победу, ибо всесокрушающий боевой дух наступающих армий вселяют социалисты-революционеры во главе с легендарным Борисом Савинковым, которого Временное правительство назначило комиссаром Юго-Западного фронта. Да, именно социалисты-революционеры — та могучая сила, коя привела в движение наши доблестные армии. Именно эта сила скоро приведёт отчизну к закономерному триумфу!