Это без всякой агитации моментально исчезало в карманах, за пазухах. Все просили таких угольков ещё и — побольше, похлеще! Пётр обязательно передавал связному наказы гвардейцев, тоже нетерпеливо ждущих заветный сигнал к выступлению.
Наконец император понял, что впрямь пора действовать. В полночь он прибыл на яхту вместе с семьёй и всей свитой. С погашенными огнями тотчас отчалили, малым ходом растворясь во тьме. Дополнительно её сгущали усиленно задымившие трубы — это кочегары вовсю поднимали пары.
По всем приметам это казалось бегством из готовой взорваться столицы. Но выходить в море с таким экипажем — значило слишком искушать судьбу. Тем не менее риск оправдался: в команде безотказно сработала привычка выполнять положенные команды. Так произошло во всем Балтийском флоте, который на сей раз полностью сопровождал «Полярную Звезду» к финским шхерам. Жаждущие борьбы, матросы были изолированы от революционного Петербурга и постепенно убаюканы морем...
Царь каждый день катался на катере между островами или охотился, стреляя подряд всю живность. Допущенные на облавы матросы вечером получали по целому состоянию — три целковых! Дополнительно к сытному ужину выдавалась полная чарка водки. Кто же станет бунтовать против таких благ? И после отбоя уставшая от беготни, хмельная братва довольно дрыхла. А если кто и разговаривал, то лишь об охоте или выпивке, маловатой для многих. Даже Соколов не удержался от соблазна. Пётр недоумевал: что за слабодушие? Как можно пить во здравие ненавистного царя? И неколебимо поджаривался на раскалённой солнцем палубе. Чтобы другие сразу признавали мужественность его натуры, — отпустил усы.
Единственный, кто смягчал его душу, был махонький наследник Алексей, которого в хорошую погоду выносили на палубу. Дородная кормилица в кокошнике и остальные дамы хором кудахтали вокруг мальца, почему-то ещё неспособного сидеть. После того как его поднимала проворная кормилица, он всё равно тыкался лицом в подушку и жалобно плакал. Тоненький голосок чудом проскальзывал сквозь хор фальшивых причитаний, по-комариному неустанно звенел в ушах и что-то творил в одинокой душе замершего на вахте саженного детины...
Царская охота продолжалась до конца сентября. Когда вокруг остались только редкие чайки, а море начало штормить, «Полярная Звезда» взяла курс на Кронштадт. И тут с братвой произошло чудо. То ли с непривычки устала от вольготной жизни, то ли ощутила угрызения совести, то ли почуяла приближение роковых событий... Трудно было точно понять. Может, на команду подействовало всё вместе. Поэтому она вновь заговорила о политике, наливаясь решимостью. Отрадная перемена! С поручением Соколова Пётр в Кронштадте сразу направился в партийный комитет и с гордостью доложил о боевом настроении экипажа, готового поддержать восстание. Все понимали, что это значило для флота. Внезапная весть вызвала ликование и недоверие. Уж очень молодой гонец принёс желанное известие. И слишком уж оно было невероятным. Настолько, что после отбоя друзьям пришлось обходить кубрики. Братва дружно подтвердила стремление в решающий момент поддержать восстание с оружием в руках!
В середине октября всероссийская стачка парализовала все железные дороги, заводы и фабрики, телеграф. Засидевшиеся в полковниках Мин и Риман рьяно штурмовали Технологический институт, разгоняли демонстрацию на Гороховой улице. Первые залпы эхом разнеслись по Петербургу, взвинтив его до предела. Поэтому на следующий день, восемнадцатого октября, всех ошеломил миролюбивый царский манифест, которым торжественно даровались народу гражданские права и свободы вплоть до управления страной. Явно запоздалый конституционный жест вызвал только смех. Торжествующий. Мстительный. Матросы яхты наседали на комитет:
— Всё бастует!
— Рабочие уже выбрали свой Совет депутатов!
— А что же мы?!..
— Когда же, чёрт подери, мы за дело возьмёмся?!
— Болтаем, а никакого проку нет!
— На улицах стрельба, уже льётся кровь, а мы всё чего-то ждём!