— Почему кронштадтцы молчат?
Соколова тоже угнетала медлительность вроде бы решительных кронштадтцев, но почему там всё затягивалось, он не знал и успокаивал нетерпеливую братву:
— Готовься, ребята, готовься. И до нас дойдёт черёд. Ждём приказ.
Наконец двадцать пятого октября, доложив старшему офицеру о восстании в Кронштадте, радиотелеграфист на обратном пути шепнул об этом Петру. Через несколько минут на матросской палубе вспыхнул митинг. Братва приветствовала отважных кронштадтцев дружным «ура». Первым делом отправили радио, что присоединяются к ним. Затем приказали офицерам сидеть в каютах. А сами начали обсуждать список политических и экономических требований к царю.
Вскоре на яхте появился командир граф Толстой. За ним прибыл командир гвардейского экипажа контр-адмирал Нилов, взбешённый спятившей командой. Он приказал немедленно построиться наверху для разноса, но был вынужден сам спуститься на вторую падубу, растерянно бормоча:
— Ужас, ужас... Что скажет его величество...
Контр-адмирала тотчас окружил грозно гудящий рой матросов. Старший квартирмейстер вручил требования комитета. Увидав крупный заголовок, Нилов стал белым, как его пышные усы с бакенбардами. Он дрожал и всё никак не мог поверить, что прежде такие примерные матросы вдруг предъявили политические требования самому императору! Даже заикался от невероятности происходящего, лепеча:
— Как требования?.. Его императорскому величеству?.. Нет-нет... Это вздор... Самому его величеству... Нет, никак нельзя...
Братва зашумела:
— Чего там нельзя!
— Хватит терпеть! Теперь всё можно!
— Давай вези требования!
— Пусть принимает!
— И выполняет!
— Ребятушки, побойтесь Бога! Как это можно? — возражал Нилов и внезапно предложил: — Вы хоть уберите политику. Вполне достаточно экономических пунктов.
Почувствовав локоть Паршина, Пётр шагнул вперёд и заявил:
— Ваше превосходительство, требования приняты единодушно всей командой. Поэтому не могут быть изменены. Мы ждём ответа шесть часов. Если в назначенный срок не получим его, яхта уйдёт в Кронштадт.
Боязливо оглядев чёрную стену готовых на всё матросов, Нилов буркнул:
— Хорошо, хорошо...
И торопливо зашаркал к трапу. За ним, неопределённо разводя руками, двинулся граф Толстой. Команда напряжённо ждала ответ. Из труб яхты валил густой дым. Это кочегары по команде Соколова поднимали пары. К исходу назначенного срока пришла телеграмма: «Его императорское величество повелел сократить срок службы до пяти лет, а также удовлетворить экономические желания моряков. Политические вопросы будут переданы на изучение и рассмотрение правительства. Контр-адмирал Нилов».
Братва победно ликовала, не подозревая, что вновь просто задобрена заурядной облавной чаркой. В точности как летом — было улучшено питание. Отпуска на берег давались по первому желанию. На нижней палубе даже поставили большой стол с любыми газетами. В том числе с большевистской «Новой жизнью». Матросы толпились тут целыми днями, бдительно следя за развитием событий в восставшем Кронштадте, Петербурге, Москве и других городах бурлящей России. Обсуждая прочитанное, по привычке азартно спорили. Но сами уже если рвались, то лишь на берег. В том числе потому, что Кронштадт не сумел устоять против пулемётов, срочно присланных из Германии. Управляли дюжиной скорострельных новинок специально отобранные офицеры — молчаливые, с немецкой выправкой.
Вдруг представитель военной организации ЦК РСДРП пригласил Соколова, Паршина и Никифорова на явочную квартиру. Там они переоделись в отменные штатские костюмы, белые сорочки, новые штиблеты. В плащах, котелках и шляпах все стали настолько другими, что едва узнавали в огромном зеркале даже себя. Когда получили браунинги, появилось ещё несколько братишек с гвардейскими ленточками на бескозырках. Дальше путь лежал в здание Вольноэкономического общества. Уже там представитель военной организации Николай особым тоном сказал:
— Ну, гвардия, вам доверено охранять Владимира Ильича.
Соколов аж крякнул от неожиданности. Пётр ошалело закрутил головой, пытаясь увидеть Ленина. Не удалось. Обернулся к Николаю, чтобы спросить, где вождь. Рядом с ним откуда-то возник невысокий крепыш с изрядной лысиной. Он тут же проскользнул под мышкой у кого-то из братвы и шустро направился к сцене, на которую махом вознёсся. В быстром поклоне залу блеснул своей лысиной. Потом неторопливо поклонился правой стороне и звонко закартавил:
— Это вам, господа меньшевики. От имени всего пролетариата России за спасение царизма. Если остальные поведут себя так же, м-м-м, благоразумно, думаю, благодарный государь скоро назначит господина Троцкого на место генерала Трепова.