Ман оторопел от резонной выволочки. По привычке с надеждой на поддержку скользнул глазами по лицам. Ехидные, презрительные или откровенно торжествующие взгляды заставили его возмущённо бухнуть дверью. Все почувствовали облегчение. Давно скучающий Медведев улыбнулся:
— Тайфун!.. Сочувствую встречным прохожим...
— Да-a, обидно столько лет холить и нежить на каторге классическую бороду и этак страдать из-за неё, — с удовольствием добавил Агарев.
— Давно бы избавился от неё для своего и общего блага, — проворчал Воронин.
— Тогда чем же он станет отличаться от всех грешных сидельцев продовольственной управы? — завершил Медведев разговор.
Обрёкший себя на изоляцию, Гольдбрейх уже извёлся в молчании. Даже Агарев перестал шевелишь усами, не замечая настойчивой сигнализации аж пляшущих бровей. Эта дружеская пикировка позволила ему внести свою лепту:
— М-м, всё-таки вы здорово побрили Карла Маркса. Надеюсь, впредь будет сдержанней. Что до Кости... Э-эм, этот выбор я считаю исключительно правильным. Теперь неприлично поминать, а-а, добрым словом прежнюю власть. Но куда денешься от явного факта? Александр Васильевич Суханов по сию пору имеет безукоризненную репутацию. Будь у нас больше таких губернаторов, а-а, зачем революции?.. И это существенно усиливает репутацию самого Константина Алексаныча. Да что там говорить: весь пролетариат города уважает его, а интеллигенция уже следит за ним с понятным интересом. Поверьте мне, это добрый признак. А-а... Эх, разбередили вы меня, перевернули душу... Так много хочется...
С горчайшей слезой Гольдбрейх безнадёжно махнул тряпичной рукой. Любого тронет подобная самоотверженность. Искреннее признание чужой правоты, равное чистосердечному покаянию, чуть не высекло слёзы. Пётр признался:
— Первый раз в жизни вижу такое... Приятно и радостно чувствовать это... Да, в пылу борьбы человек поневоле нагрешил. Но революция — всё, победила. Сейчас истина уже не имеет партийной принадлежности. Сейчас она заключается в том, чтобы вместе сохранить в городе нормальную жизнь. Значит, как обязались в «Декларации», мы вместе должны помогать этому. А люди должны сразу почувствовать перемены и тоже начать активно строить новую жизнь, о которой столько мечтали...
— Вы правы, э-э, Пётр Михалыч, абсолютно! Ведь смысл революции именно в том, чтобы одарить счастьем всех обездоленных, а-а, сначала хотя бы в нашем городе, а после, глядишь, и в остальном мире! — вдохновлялся Гольдбрейх радужной перспективой.
— К сожалению, я не пригоден для такой феерической миссии, — решительно отрёкся злопамятный Медведев.
— Конечно, это не резолюции писать. Но раз вы умеете хорошо сочинять их, — уже легче. Остальному по ходу дела научимся вместе. Поэтому используйте счастливый момент и замолите свои грехи, завтра же решив проблему с хлебом. Видите, какая вам выпала миссия? Будто — Христу. А потом решим остальное. По-дружески. Мирно. Как вы хотели. Договорились? — заключил Арнольд.
— Благодарю за честь. Но вы намерены использовать нас как свечу, дабы растопить её пламенем сургуч и пришлёпнуть своей печатью: сей подвиг свершили мы!.. Па-ардон... Люди должны получить хлеб только из наших рук! — заявил строптивый Агарев.
— Хм, пожалуйста. Можете раздавать его лично сами у всех на виду. Для нас это не имеет значения. Лишь бы накормить, успокоить народ. Договорились? — протянул руку Пётр.
— Будто всё зависит от нас... Это решают в Пекине. Консул ещё ждёт ответ.
— Думаю, уже получил его. Зачем Китаю из-за какого-то пустяка ссориться с Россией? Глупо. Есть возражения? — прижал их к стенке Пётр.
Господа охотно согласились. Только бы уйти отсюда. Солидный Гольдбрейх замешкался у «Форда» с тесноватой дверцей, которая вдруг хлопнула как револьверный выстрел. Котелок слетел с головы, пропав в снежных вихрях. Свистящий, воющий ветер по-свойски трепал космы брошенного старика, глумливо улюлюкал, норовя свалить. Ослепший Гольдбрейх вовсю сопротивлялся.
Обстоятельства требовали новых решений. Махнув рукой на ненадёжный триумвират, наделённый официальными полномочиями, Арнольд явился к китайскому консулу, точно верительную грамоту, вручил телеграмму и поинтересовался, нужно ли мудрому Китаю из-за сущего пустяка портить хорошие отношения с новой Россией? Любезный консул устранил досадное недоразумение простым телефонным звонком. Вдобавок — с радостью, поскольку внезапная остановка хлебных поездов создала на железной дороге хаос. Так оба нечаянно выручили друг друга. Поэтому вместе с удовольствием пообедали, став по-русски закадычными друзьями. А для надёжности тоже вместе встретили на станции первый состав. Ну, как тут ещё не поужинать для закрепления дружбы между великими народами?!