— Меня больше волнует иное... Вдруг начнётся заваруха? Тогда и деньги достанутся победителям, и рабочим снова придётся на них мантулить. К чему делать врагам двойной подарок? — возразил Пётр. — Не-е, такие мастера нужней России. Это впрямь её золотой запас. Ведь там после войны фактически некому работать. Вот и пускай возвращаются на заводы, уже в новой обстановке повышают их отдачу.
— Так-то оно так... — согласно вздохнул Костя. — Но представляешь, какой Агарев с Медведевым подымут вой... Нас ликвидируют ещё быстрее. Даже деньги не успеем взять из банка.
— Что это вы запаниковали? Кто может нас ликвидировать и захватить наши деньги? Ничего подобного! Чтоб защитить себя от всяких запугиваний, надо силе противопоставить силу! Пусть все рабочие немедленно вступают в Красную гвардию. Так мы сразу избавимся от финансового краха, безработицы и опасности оказаться побеждёнными. Шесть тысяч штыков... Это ж целая армия! — торжествующе заключил Ман.
— Под твоей командой? Ах, как всё было б здорово... И нам не надо сушить мозги разной хреновиной. Господи, благослови раба твоего на сей подвиг — дай ему силы сокрушить эскадру с десантами на борту! — взмолился Пётр, возведя глаза.
— Чем паясничать, лучше дайте мне эту армию. Тогда сразу увидите, как надо поступать с врагами советской власти. Ни один не уйдёт отсюда живым! Я ещё раз повторяю: ни в коем случае нельзя ослаблять себя в такой момент. Это роковая ошибка. Нет, я категорически против расчёта рабочих и считаю своим партийным долгом заявить о сём на Исполкоме!
— Изволь... Пожалуйста, Фрэнк, извините за возникшее недоразумение. Ведь у каждого свой взгляд на развитие событий. Поскольку мы прежде всего обязаны избавить людей от вероятных неприятностей, я сейчас иду в мастерские, чтобы рассказать людям о грядущем. Пусть соответственно к нему подготовятся. Приглашаю вас на встречу с рабочими — главной силой нашей революции и, похоже, её первой жертвой.
Кинг махом вознёсся с дивана. Громадный в серой медвежьей дохе и папахе, он рядом с тщедушным Костей выглядел натуральным Голиафом, который в случае чего может заслонить от праведного гнева людей, вдруг оставшихся у разбитого корыта. Однако Фрэнк совершенно иначе воспринял эту историю. В пути он одумался, чисто по-русски хмыкнув:
— На кой, э-э, хрен я должен отдуваться за всю Америку? Чушь, э-э, собачья... Мне ничего не надо больше всех. Я такой же пролетарий, только — пера.
С прежней обворожительной улыбкой он пожал Косте руку и величественно покинул тесный трамвай. Вздыбленные от стыда волосы, казалось, приподняли фуражку. Без того низкорослый, Костя невольно съёжился под взглядами соседей, но не отвёл, не опустил голубые глаза, поскольку был обязан отдуваться за всех.
Мощные трубы силовой станции по-прежнему со свистом извергали дымовую завесу. В адской музыке ухающих молотов, оглушительном дребезге пневматических молотков, надсадном скрежете подъёмных кранов, которые осторожно разгружали поданные с Эгершельда материалы, рабочие собирали и красили уже готовые вагоны. Перешагивая через чёрные шланги, судорожно дрожащие от спрессованного воздуха, Костя направился в профсоюзный комитет. Его недавно возглавил бывший клепальщик Иосиф Кушнарёв. Он отлично знал настроение людей, поэтому предложил повременить с выступлением, пока осторожно подготовит всех, чтобы избежать взрыва. Уже привыкший к овациям ликующих масс, Костя мужественно улыбнулся:
— Чепуха... Это тот самый момент, когда важней всего честно сказать людям правду. Пусть и горькую. Ведь не я лишу их работы. Напротив, я дам возможность уехать отсюда в безопасную глубь России. Чем плоха перспектива благополучно вернуться домой?
— Сомнительным благополучием. Люди сразу теряют синицу в руках и должны, бросив обжитый клочок земли, крышу над головой, нестись в погоню за журавлём, — возразил Иосиф, зная, как тяжёл на подъём такой огромный коллектив и сам оказавшись в пиковом положении.
— Ничего... Если подведёт революционный энтузиазм, авось выручит революционное сознание. Коллективный ум — величайшая сила!
Больше возражать Иосиф не стал. Проще собрать поблизости боевой актив. На всякий пожарный случай. Немного проводил отчаянного гостя, который за личное мужество, как солдат на передовой, вполне заслуживал Георгиевский крест. Встретив слесаря Шуликова, Иосиф послал его дальше как связного. Не подозревая об этом, Костя прикидывал, где начать разговор. Неожиданно потный клепальщик с вагона прокричал: