— Ну, и что мы будем делать дальше? Превратимся в жирных сволочей без чести и совести?
— Дьякон, засохни, — сурово промолвил Михаил, — ты у нас командир, вот и шевели теперь рогом, думай, что из всего этого можно выкрутить не для себя, а для всего народа в целом. Это самая что ни на есть командирская работа, а мы будем исполнять твои приказы, но как сам понимаешь, не все. Только не забывай, что ближе девяносто седьмого года мы в прошлое заглянуть не сможем, а это хреново. Нам не удастся узнать, о чём эти урки вчера или позавчера базарили. Ну, ничего, ты у нас мужик башковитый, так что с тебя и весь спрос. Правильно я говорю, ребята?
Говорил-то Битюг правильно, вот только почему-то забыл, что нам волей-неволей придётся столкнуться с такой изощрённой системой, которую уже практически невозможно изменить. Лично я не видел в этом плане совершенно никаких перспектив. Зато Игорь, усмехнувшись, сказал вполголоса:
— Вся эта босяцкая власть ненадолго, ребята. По большому счёту они сейчас доедают кости Сталина, так что рано или поздно страна рухнет и все те, кто её так долго грабил, разбегутся, но русский-то народ всё равно останется. Думаю, что тогда к власти придут настоящие патриоты и ещё всё можно будет исправить.
— Какие такие кости Сталина? — Удивлённо спросил Химический Айболит, который ничем, кроме ядов и всякой дряни, вроде сыворотки правды, не интересовался — Они про него давно уже забыли.
Я постарался внести ясность:
— Витёк, Игорь говорит образно. Никита сосал жир государства, который оно накопило благодаря Сталину и всем тем жертвам, какие понёс народ, Брежнев дососал его до конца и стал срезать мясо, Горбач, а потом Ельцин, обглодали наше государство до костей, а нынешним достались одни только кости без хрящей, вот они их и грызут так, что только треск стоит. — После чего со вздохом спросил командира — Дьякон, а тебя разве не пугает то, что уже очень скоро в России всё начнёт рушиться? Помнишь аварию на Саяно-Шушенской ГЭС? Это ведь был первый звонок. Что будет, когда станут взрываться проржавевший насквозь нефтепроводы и газопроводы, начнут выходить из строя подстанции, останавливаться электростанции и рушиться плотины? Ты представляешь себе, какими будут последствия от всех этих техногенных катастроф? Ничто ведь десятилетиями не ремонтируется и уже добрых тридцать лет не строится ничего нового.
Командир стал меня успокаивать:
— Всё, о чём ты говоришь, Маркони, конечно страшно, но и это наш народ переживёт. Главное, что на атомных электростанция и, вообще, в Атоммаше, всё в порядке и там точно ничто не рванёт.
Честно говоря, я в этом не был уверен, но всё же сказал:
— Тогда нам тем более нужно срочно создавать надёжную команду из проверенных людей и заниматься поисками кладов. Судя по всему мы одного только золота, награбленного наполеоновскими вояками, сможем поднять где-то под восемьдесят тонн, а это уже три миллиарда долларов. А теперь представьте себе, сколько золота, драгоценных камней и серебра лежит на дне океана, причём в нейтральных водах, которое, если сделать всё по уму, мы можем поднять. Нужно только взяться за дело серьёзно и обстоятельно.
Дьякон выслушал меня с угрюмым видом и предложил несколько иной сценарий добычи денег:
— Если к власти придут настоящие патриоты, то с нашим ядерным потенциалом мы заставим Запад вернуть нам всё, что вывезли из страны олигархи и тогда не придётся никуда нырять.
— Игорёк, позволь мне возразить тебе, — попытался я остудить нашего командира, — во-первых, я лично знаю некоторых из тех, о ком ты говоришь, это партия "Русь", которую они вот уже лет пять не могут зарегистрировать в Минюсте. Поверь, большинство из этих мужиков настоящие патриоты, в ней много народа из СВР и ПГУ, некоторые сами ушли, а некоторых ушли чуть ли не силой, но есть там и такие, с которыми я на одном гектаре с**ть не сяду. Вот они-то и придут в конечном итоге к власти. Ну, а, во-вторых, мы хотя и старые, а всё-таки перцы, а они просто старые пердуны и молодёжь за ними никогда не пойдёт, что меня и радует и пугает больше всего вот по какой причине, эти хоть вменяемые, но есть и другие. Всякие голодные ментовские и фээсбешные отморозки, вот их и надо бояться.
Мишка немедленно съехидничал:
— За старыми перцами молодёжь ещё как пойдёт, Колобок. Вон твоя Олька-ракетчица с тобой даже в постель легла.
Мои друзья дружно заржали, а мне сделалось грустно. Честно говоря, думая о будущем, я ждал от него только самого худшего, а потому, покрыв их матом, мрачно сказал: