Пять крейсеров, которые временно превратились в авизо, чинно вошли в Большую Неву. Все мосты до Зимнего дворца были разведены. "Богатыри", а их в небе можно было насчитать восемнадцать штук, совершившие беспосадочный межконтинентальный перелёт, сделали над городом последний круг и улетели на военную авиабазу транспортной авиации в Гатчину. Наступил момент кульминации нашего торжественного возвращения в не просто обновлённую, а совершенно новую и совсем непохожую на прежнюю, Российскую империю. Со стороны Финского залива на высоте в пятьсот метров к столице приближались восемь огромных экранолётов "Илья Муромец", которые выстроились в воздухе в колонну по два и летели на минимальной скорости в двести десять километров в час. Девятнадцать мощных турбореактивных двигателей могли разогнать эти летающие крейсеры длиной в двести шестьдесят метров до скорости в семьсот двадцать километров в час. Самое главное их достоинство заключалось в том, что они могли приземляться как на воду, так и на грунтовые аэродромы без бетонного покрытия.
Когда они летели над городом, от их басовитого гула, не такого уж и громкого, перехватывало дыхание. Видеть в небе такие громадины было очень большим испытанием для нервов. Промчавшись над городом со скоростью спортивного автомобиля, экранолёты отвернули вправо и влево, чтобы приводниться в Маркизовой луже, к которой устремился чуть ли не весь город. По радио, телевидению и в газетах было ещё вчера объявлено, что князь Горчаков приглашает всех желающих подняться на борт кораблей Балтийского отряда Первого Североатлантического флота вооруженных сил Корпуса Миротворцев. Нас же ждала встреча с императором Алексеем I и его мудрым наставником — Петром Аркадьевичем Столыпиным, а также нашими друзьями. Впрочем, мы ведь виделись весьма часто, а потому вроде бы не должны были испытывать особого волнения, но Боже мой, как же у меня колотилось сердце, когда я стал спускаться по широким сходням, покрытым малиновой ковровой дорожкой вместе с женой и детьми на родную русскую землю. Первое, что я сделал сойдя с борта крейсера, это встал на колени и поцеловал нагретые августовским солнцем камни брусчатой мостовой, которые приятно пахли цветочным шампунем. Мои друзья догадались, что я это обязательно сделаю.
Глава 11 Резня в Турции
Коронация императора Алексея I первого прошла очень торжественно и я не постесняюсь назвать это событие самым значительным за всю историю России. Впервые на престол нашего государства взошел монарх, который думал в первую очередь о благе народа, во вторую о благе государства, в третью о благе каждого, даже самого малого народа Российской империи, о чём угодно ещё, но только не о своём собственном благе и потому был всегда скромен в быту, крайне непритязателен во всём и жил одной лишь мыслью — сразиться с валарами и не дать им вторгнуться на Землю. О том, кто мы такие, император узнал довольно скоро, но не в тот же год. Мы не хотели торопить события и решили сначала дуть ему возможность почувствовать, что он не только царствует, но и, в отличие от своего вздорного папеньки, правит Российской империи.
Ох, и доставалось же Алёше на первых порах от Петра Аркадьевича, когда тот клал перед ним на стол какой-либо проект, составленный в нескольких вариантах, а юный император, изучив их, поднимал на него глаза и спрашивал:
— Пётр Аркадьевич, какой проект вы посоветуете мне принять за основу и развивать со всем усердием?
Премьер-министр тотчас вскакивал со стула и восклицал:
— Государь, помилуйте меня! Это вы должны выбрать, что вам по сердцу. Все три варианта равнозначны и ни один из них не нанесёт никакого ущерба народу и империи, но это вы должны решить, на что нацелите наше усердие. Поэтому не задавайте мне столь сложных вопросов никогда. Вы государь-император и это вам решать, на что вы нацелите народ и нас, его преданных слуг, — после чего, сменив гнев на милость, говорил: — Алёша, друг мой милый, рассуди так, как подсказывает тебе сердце. Поверь, в каждый из вариантов вложено много ума и их разрабатывали мудрые и прозорливые люди, но каждый видел проблему со своей колокольни, но решать надобно тебе.