— Ну вот, видите, а вы волновались, скоро мы вас обоих отпустим, — кивнул головой довольный контрразведчик. — Тогда, Гавриил Савельевич, хочу вам представить Ригину Синявскую. Вам ни чего это имя не говорит? Только не торопитесь с ответом.
Григорий понял, что полковник делает против него весьма хитрый ход. Это имя могло было быть связано только с этим куском прошлого и семьей Шаховских… или что‑то такое, мимо чего учитель не мог пройти. Например, соседка…, или какая‑то работница из этого дома. Но тогда, он будет раскрыт сегодня без особых усилий, а после его расстреляют или сначала будут пытать.
— Нет, ваше превосходительство не могу вспомнить я ее имя, — с видимым сожалением ответил капитан спецназа и прямо взглянул в глаза полковнику. А тот лишь понимающе кивнул головой.
— Не беспокойтесь, голубчик, может быть не вы, так она вас вспомнит, — полковник достал из стола свой револьвер системы «наган» и стал его просматривать, откинув барабан и заглянув в ствол.
— Как вы, Гавриил Савельевич, относитесь к «нагану»? Я вот предпочитаю им пользоваться, хотя он имеет длительный процесс перезаряжания, а также пуля может отскочить от медали на груди.
— Не могу знать, не приходилось мне в руках держать, — пожал плечами капитан, словно не понимая о чем идет речь. — Вот спортом занимался, лыжами, бегом, гирьки у меня были в комнате…
— Ну и молодцом, голубчик, не всем же воевать, — махнул рукой полковник и отложил наган на край стола. — Да, вот уж забыл, про что хотел спросить любезную Ригину? Ох, ради бога, простите мою забывчивость, Валерий Валерьевич, не напомните, что же я хотел спросить Ригину?
Штабс–капитан разминая руки в черных кожаных перчатках, вдруг задумался и беспомощно развел руками.
— Ах, да вспомнил, голубушка, не приходилось ли вам встречать это высокого, плечистого, чем‑то похожего на гвардейского поручика лейб–гвардии Егерского полка, молодого учителя истории Гаврилу Горохова?
Григорий Семенов спокойно посмотрел ей в глаза, а она с испугом прямо смотрела на него. Капитан понимал, что еще не факт, что они могли с ней встречаться, да и она могла соврать для облегчения себе и ему жизни. Но она лишь замотала в ответ головой, что могло означать, что «нет», и с испугом посмотрела на полковника, собираясь снова заплакать.
— Ну полноте, вы ведь кто были у господ Шаховских? Кухарка, а посему могли и не встречаться, вот и Гавриил Савельевич говорил, что предпочитал отобедать лишний раз в трактире на Бармалеевской улице. Встретившись взглядом с молодым рыжеволосым арестантом и увидев его кивок головы, контрразведчик остался всем доволен.
— Что скажете Регина о студентках Шаховских?
— Маша и Стеша были весьма забавные и добрые девочки, очень любили своего дедушку и частенько его разыгрывали, — утерев глаза она уже с улыбкой заговорила с полковником.
— Ну, а дедушка–генерал, что в ответ им поди взбучку задавал? — уже сам давясь смехом спросил контрразведчик, махая ей рукой и прося продолжать. Он не мог остановиться, продолжая смеяться и оглядываясь на штабс–капитана, а тот тоже прыснул в перчатку и прикрыл глаза.
— А дедушка, Иван Федорович, делал грозный вид и называл своих любимых проказниц, одну «моя суворовка», а другую, старшую «бонапартистка»…
— А каков, старик? — смеялся полковник. — Нет, вы послушайте: одну «суворовкой», а другую «бонапартистка», ну а почему так по разному?
Контрразведчик взглянул на учителя истории и, увидев как тот улыбнулся, показал пальцем на него и вдруг они все: полковник, штабс–капитан, учитель истории, а затем кухарка Ригина еще долго искренне смеялись. Наконец, полковник махнул на них рукой и переглянувшись со штаб–капитаном спросил: — Отпускаем? Тот кивнул головой и продолжал улыбаться, смотря в пол.
— Обоих отпускаем?
— Да чего ж там, обоих, ваше преосвященство!
— Гавриил Савельевич, ну а почему все же такая несправедливость — одну называл «бонапартистской», а другую «суворовкой»?
— Ну, это длинная история… Старшая Мария любила все французское, с интересом изучала Бонапартизм, а младшая Стеша, которая обожала своего деда, была влюблена в русскую историю и Генералиссимуса, князя Александра Суворова, — бодро ответил капитан спецназа, хотя вдруг почувствовал, как попал на лед и потерял твердую опору.
— Неужели, это правда? И вы сами слышали? И как отвечали на это студентки?
— Сам слышал, да и что им было обижаться, ведь они любили деда, — поставил точку в слишком долгих расспросах Григорий.