Полковник снова стал строгим и встал из‑за стола. Он позвонил в колокольчик и тот–час заглянул в кабинет конвойный.
— Увести ее, она нам больше не нужна.
— Есть, Вашескобродь, — козырнул конвойный и как‑то резко поднял арестованную Ригину
Синявскую.
Когда дверь за ними закрылась, полковник подошел к окну и еще долго смотрел на парк, и не оборачиваясь спросил арестованного капитана.
— Вы знаете, почему мы ее никогда не отпустим? Она была любовницей начальника Харьковского ВЧК Саенко. Не приходилось слышать его имя? Ну правильно, второго такого палача еще надо поискать, столько за ним крови осталось в этом городе.
Григорий знал со страниц исторических книг об этом человеке, и то, что сказал полковник была правда. Бывший уголовник Саенко, сумел сделать карьеру в ВЧК, а затем отличился по части пыток и расстрелов до прихода Деникинской армии в город. Только теперь капитан понял, что он провалился, и не могла эта девица быть в доме Шаховского, а значит…
— Нет, голубчик, вот не знаю ваше настоящее имя, не думайте о нас так плохо. Ригина Синявская действительно была на Бармалеевской улице, в Санкт–Птербурге, вот только она эстрадная певичка, и пела в том самом трактире «Невская ночь», афишки там ее висели, все ее знали, кто бывал в трактире. Ну, а по поводу «суворовки» и «бонапартистки», извольте, тут уж ваш прокол, ни кто вас за язык не тянул соглашаться. Подумать только, что бы генерал в отставке, так мог сравнивать свою внучку с Бонапартом…
Капитан Семенов, не обратил внимания на слова полковника, а подумал о рыжим беспризорнике. «Да, сорванец, только от тебя теперь зависит теперь моя жизнь». Спецназовец перевел взгляд на наган, который по забывчивости полковника остался лежать на столе, хотя эти господа, похоже, не делают ошибок, а значит, он не стреляет, хоть в нем были патроны…
— Голубчик, что же вы сникли, — полковник повернулся к учителю и шагнул к своему оружию. Взведя курок он направил наган на капитана.
— Хотите получить пулю прямо здесь?
— А вам это надо пачкать ковер моими мозгами и кровью?
— Вот, как вы теперь заговорили, а где же ваши классовые убеждения? Почему не кричите и не ругаете нас и не восхваляете Советскую власть, вашу партию?
— Полковник вы все для меня уже давно умерли, и ровно через один год вы все бежите из Крыма на кораблях в другие страны, на этом и закончится Белое движение.
Полковник зазвонил в колокольчик, вызывая караульных.
— Кузьма, увести его в камеру, завтра расстрелять в бору!
— Вашескобродь, извиняйте, сначала его в пыточную, може он че знает?
— То, что он знает, мы все знаем. Что он скажет, как расстреливал белых офицеров? Да и не скажет он ни чего, вон посмотрите в его глаза…
— Так, вон, Вашескобродь, из четвертой камеры, давеча, чуть не заговорил…
— Кузьма, всех, слышите, всех расстрелять, освободите тюрьму… На фронтах бы лучше сражались, чем жилы из людей тянуть, — сплюнул полковник на пол и отвернулся от них.
— Есть, Вашескобродь, всех арестованных завтра расстрелять на рассвете, рад стараться!
3
К концу 1919 года Севастополь представлял из себя невзрачную картину. Белогвардейцы, разрозненные украинские националисты борющуюся с красной армией и большевистским подпольем; иностранные наемники и моряки с иностранных кораблей — наполняли немногочисленный город, насчитывающий чуть более 100 тысяч жителей.
Сам город находился в гигантской чаше с Большой бухтой, проходящей через весь город, и неглубокой Южной бухтой длинною в 2 версты. Крымская война наложила отпечаток на город, попавшего в осаду Турецкого флота, и на холмах проглядывались укрепленные форты с артиллерийскими орудиями и небольшие отдельные крепости, носившие названия «бастионы». Сам город исторически делился на Городскую сторону и Корабельную, разделяемую Южной бухтой и соединяемую мостом. Городские постройки практически все были из белого известняка, который добывали на ближних к городу холмах. Беднота жила в землянках и на развалинах.
Морские иностранные офицеры селились возле Графской пристани в двухэтажном здании гостиницы «Киста», а также в гостинице «Ветцеля» в центре города. Здания Морского собрания, Морской библиотеки, Дома для главного командира Черноморского флота центральной части города украшали город.
Каждый вечер в гостинице в центре города, в ресторане с весьма странным названием для этого кровопролитного времени «Красный кабачок», шел спектакль с одним названием «Кабаре». Танцоры и танцовщицы, принимающие участие в театрализованном стриптиз–шоу, частенько подвирали своими нестойкими голосами и ошибались, выписывая пируэты и прыжки. Несмотря на это, такие представления вызывали огромную популярность среди разогретых водкой моряков с иностранных кораблей. Тут же были номера, для более изысканных ночных утех. Артистки не отказывали кавалерам, особенно если они платили американскими долларами. Город жил сегодняшним днем и понимал, что рано или поздно в Крыму все измениться и Красная армия, собравшая в свои ряды огромные народные, обезумевшие от ненависти к буржуазному прошлому России, сбросит в море все то, что сейчас происходило в Крыму.