— Слушай, Семенов, а тебя как домашние твои зовут? — спросила Марина Синицына, воспользовавшись тем, что Сушкин отошел от них. — А то мы с тобой весь вечер провели, а имени своего домашнего ты не сказал.
— Да, просто — Гриня, — улыбнулся здоровый и спортивного телосложения, плечистый и высокий, оперативник. На его лицо с правильными чертами лица падали светло–рыжие густые волосы, а в свете луны он казался седым. В свои 25 он легко покорял сердца провинциальных орловчанок, но редко этим пользовался.
— Как так, просто — Гриня, не унималась Марина. Она перестала трястись, почувствовав любовный жар, разжигающий привязанность к этому простому и бесшабашному парню. — Может быть — Гри–шень‑ка?
Марина нежно произнесла его имя, надеясь пустить стрелку купидона в его сердце, но он заливисто и дружелюбно рассмеялся.
— Хочешь, можешь так меня называть. Думаю, что надо отойти в лес подальше и дать возможность казакам вернуться туда, откуда они пришли, — сказал и тут же пожалел, что произнес эти слова оперативник Семенов — тонкие пальцы хрупкой девушки впились в его твердую мускулистую руку. — Не бойся, Марина, они пришли не за нами, и уйдут не потревожив нас.
— А гаишники? Что они решили проверить у них водительские права или ПТС? — попробовала пошутить белыми онемевшими губами Синицына, но Семенов не ответил ей и вышел на низкочастотную милицейскую волну.
— Дежурный по ОВД, капитан Власов…, — раздалось из рации.
— Дежурный, на линии — это лейтенант Семенов из Челуги.
— Что у тебя там? Говори быстрее тут такое твориться, — торопливо заговорил дежурный. — Тут люди из Москвы понаехали, ну как будто ученья общевойсковые…
— Лейтенант Семенов? — вмешался чей‑то властный голос. — С вами говорит полковник ФСБ Стрижев. Что происходит там у вас в Челуге, доложите!
— Товарищ, полковник, опять у нас тут гости и, похоже, из той же эпохи, — не по военному доложил оперативник, явно не ожидавший встретить в эфире полковника ФСБ.
— Лейтенант, по возможности говорите яснее: сколько их было и из какой они эпохи? А то мы здесь разбирали ваше экспертное мнение, ну прямо — Вальтер Скотт «Айвенго»… Читали поди в детстве?
— Так точно, товарищ полковник. Однако, прошу извинения, но вынужден отключить рацию, к нам приближается опять казацкий отряд!
— Вот, бобики — шнобики, не дадут расслабиться, — вполголоса сказал Семенов и передернул затвор автомата. — Сушкин, бери Марину и давайте подальше в лес. Смотри казаки возвращаются по Чертовой пустоши, могут и к нам заглянуть.
Старший лейтенант не стал спорить и быстрее унесся в лес с испуганной Мариной Синицыной. Девушка уже не могла сдерживать чувства и утирая глаза, вдруг со слезами вспомнила, что ее мама умоляла идти в педагогический институт… «Учила бы детей, проверяла бы контрольные, ставила бы отметки…», — всхлипывала Марина больше не оглядываясь на Семенова.
Оперуполномоченный «Убойного отдела» Семенов проводил глазами своих компаньонов и подошел к костру. Выбрав несколько прогорелых и остывших головешек угля, он начал плавно наносить на щеки и лоб черные тонированные полосы. Нос и надбровные дуги он так же сделал черным, а затем по детски улыбнулся, подумав: «Вот бы сейчас увидела его кошка Верка, дала бы деру, а Марина Синицына?». Он вместе с бойцами перед каждым разведывательным рейдом в горах на Кавказе делал боевую раскраску лица. Некоторые считали — это психологическим ударом для неприятеля, хотя объяснялось все проще. Темная тонировка лица — убирала блеск кожи во время движения или жаркого боя, ведь вспотевшая кожа давала отблески на свету, а значит это могло помочь неприятелю. Обычно, бойцы использовали для раскраски жженую пробку.
Молодой оперативник, в прошлом боец спецподразделения ФСБ «Сталь», бесшумно продвигался к концу лесопосадки, за которой начинался большой лоскут равнинной степной местности на несколько километров вдаль. Только ковыль да высокая полынь с чертополохом покрывали ворсистым ковром «Чертову пустошь». Яркая луна хорошо освещала поле, по которому неслись прямо на лес конные казаки.
Семенов уже хорошо различал их черные черкески под бурками с золоченными патронташами на груди, а также кинжалы и шашки, раскачивающиеся из стороны в сторону, пока кони неслись галопом. У некоторых из них были карабины за спинами. Большинство из казаков Императорского конвоя были с длинными усами, переходящими в бороду.