А Н. Шувалов в своей книге продолжает так: «3-го декабря части нашей, а также 311-й стрелковой дивизии и 6-я морская бригада начали теснить врага в южном направлении.» Напрашивается вывод, что 1-й Особый лыжный полк моряков КБФ наносил фланговый удар и тем самым угрожал отрезать наступающую группировку немцев, отвлекая на себя основные силы врага и помогая этим Войбокаловскому удару. А, может быть, уже тогда ставилась задача прорыва блокады?
Надеемся, военные историки со временем разберутся в роли героического лыжного десанта КБФ в ноябре 1941 года, но уже сейчас очевидно одно: если бы первоначальный план командования был выполнен, то полк, несомненно, достиг бы гораздо более значительных успехов и со значительно меньшими жертвами. Пехотные подразделения преступно опоздали, артполк не поддержал огнем наступающих моряков. Выступая на заседании военного трибунала в качестве свидетеля, командир полка, израненный, на костылях, прибывший туда прямо из госпиталя по приглашению А.А. Жданова, привел именно эти факты, подтвердив отчаянный героизм и готовность к самопожертвованию моряков-десантников. Как рассказывал отец, после вынесения командиру и комиссару дивизии смертного приговора они подошли к нему, попросили у него прощения и напоследок его поцеловали.
Оказалось, что командование дивизии всю ночь накануне похода пьянствовало, забыв о долге и чести.
В журнале «Наш современник» № 3 за 1977 год в рассказе Г. Кулагина (с. 156) сообщается:
«…В конце ноября… был опубликован суровый приказ по войскам Ленинградского фронта: «Преданы суду военного трибунала за трусость бывший командир Н-ской дивизии (Иванов) и бывший военком (Фролов).
Лишены воинских званий и приговорены к расстрелу —…
Приговор приведен в исполнение».
На листке бумаги, хранящемся дома, в Кабинете-музее отца, с этой выпиской из журнала, имеется пометка «Верно», сделанная отцом красным карандашом, и его подпись.
Через много лет участники десанта, ветераны «1-го Особого лыжного полка моряков КБФ» подарили своему командиру стихотворение Николая Федоровича Орлова о том героическом десанте:
ЛЫЖНЫЙ ДЕСАНТ Ноябрьским утром в сорок первом, С кромки ладожского льда, Матросы-лыжники в набеге смелом Штурм нелегкий взяли на себя. — ПРИПЕВ — Ура! Полундра! За Родину — вперед! Отряд Маргелова рванулся на каналы. Он рукопашный бой ведет, Взрывает доты, переправы. Адмирала Трибуца приказ: «Упредить вторжение фашизма!» Мы, Балтийцы, исполнили наказ, На подвиг нас звала Отчизна. — ПРИПЕВ — В тельняшке грудь осколки рвали, Шквалом минометного огня. Павших бескозырки накрывали Под градом пулеметного дождя. — ПРИПЕВ — Отважно схватку под Липками вели Матросы дерзкими бросками. К «Дороге жизни» пираты не прошли, Отметив путь могильными буграми. — ПРИПЕВ — Россия помнит Балтики оплот, Кому судьбу свою вручала; Кто жизнь отдал в броске на пулемет, В граните вечно встал на пьедестале. — ПРИПЕВ —В декабре 1941 года Василий Филиппович узнал, что у него родился сын Виталий. В то время семья майора Маргелова: его жена Феодосия Ефремовна Селицкая, сын Анатолий, которому тогда было три года и новорожденный Виталий — находились в эвакуации на Урале. В городе Перми (тогда — город Молотов). Семья добиралась до Урала из Белоруссии вместе с тысячами таких же семей советских командиров. Кто на машинах, кто по железной дороге, кто пешком, взяв с собой самое необходимое, они уходили вглубь страны, спасая своих детей для будущего нашей Родины.
Страшные военные события тех бурных лет, переломавшие судьбы многих людей и целых народов, разлучили Василия Филипповича с его женой Феодосией Ефремовной. Это можно сравнить только с внезапным ударом молнии, вызвавшим пожар и оставившем на поверхности пепел. Но какой сильный огонь бушевал под затвердевшей кромкой пепла, мы, его дети, знали или догадывались… и склоняем головы перед Любовью, живущей вечно и приходящей на помощь в черные дни обид и разочарований.
Недолго задержался Василий Филиппович на госпитальной койке. Он рвался в бой, и сразу после выписки получил назначение на должность командира 218-го стрелкового полка 80-й стрелковой дивизии. Входило это соединение в состав 54-й армии Ленинградского фронта.
Надо было готовить полк к боям, сколачивать его. Стремясь создать особый, стальной костяк, Маргелов добился перевода в полк бойцов из 15 ОДБ, проверенных в бою своих побратимов.
А вскоре командование преподнесло еще один приятный сюрприз. В полк прибыло 85 бойцов и младших командиров — участников памятных Маргелову боев с белофиннами.
Командир постарался организовать им радушную встречу. Даже начальника политотдела дивизии Л.М. Бердичевского пригласил в тот день в полк.
После построения сам командир полка, начальник политотдела дивизии, начальник штаба полка и комиссар полка Н.Н. Оглоблин побеседовали с каждым воином.
Со стороны командира 218-го стрелкового полка был проявлен к пополнению особый интерес. Это и понятно — группа имела боевой опыт. При знакомстве Василий Филиппович расспрашивал о семьях, о родителях, о родных местах, в первую очередь его интересовала подготовленность бойцов к боевым действиям и их моральное состояние. Доброжелательной, проникновенной была беседа, и очень располагала она бойцов к чуткому и внимательному командиру. Из беседы было видно, что командир полка остался пополнением доволен. У бойцов также сложилось очень хорошее впечатление, они почувствовали, что командир у них строгий и волевой. Один из вновь прибывших — старший сержант Иван Николаевич Давыдов, особо обратил внимание на себя отца выправкой и молодцеватостью, даже военная форма на нем сидела как с иголочки, обут он был в офицерские сапоги.
— Откуда такой франт? Не тыловик? — поинтересовался он.
— Никак нет, товарищ майор. Я — разведчик, а форма и сапоги — поощрение командования за образцовое выполнение боевого задания, — лихо ответил сержант.
— Разведчик — это очень хорошо. Служить тебе в полковой разведке.
Забегая вперед, должен сказать: разведчик Давыдов оправдал доверие своего командира полностью. После перевода отца осенью 1942 года на Южный фронт под Сталинград Ивана Николаевича тяжело ранило. Его отправили в тыловой госпиталь, где он получил инвалидность и был комиссован. Однако боевой ветеран не пал духом — он получил высшее образование и впоследствии работал в научно-исследовательском институте.
В середине 60-х годов он случайно встретился в метро с генералом армии Маргеловым. Командующий ВДВ его сразу узнал и пригласил к себе в Управление Воздушно-десантных войск. Засиделись они тогда за воспоминаниями… Было о чем поговорить — о боевых товарищах, о текущих событиях, о будущем. Теплой была встреча. Иван Николаевич вспоминал потом: «Василий Филиппович был ко мне очень внимателен, по-дружески прост». После этого он еще несколько раз встречался с отцом, бывал у него дома.
К сожалению, только после смерти отца мне посчастливилось познакомиться с этим сильным духом и верным боевой памяти человеком, человеком высокой культуры и порядочности, до конца дней своих носившим с собой финский нож разведчика, очень гордым человеком, всегда готовым постоять за себя. После посещения Кабинета-музея отца Иван Николаевич по нашей просьбе написал воспоминания о тяжелых боях под Ленинградом, которые очень дополнили рассказы отца и других ветеранов-маргеловцев. Большое спасибо и вечная память ему и другим маргеловцам, не дожившим до сегодняшних дней. Низкий вам поклон…
Но вернемся в военное лихолетье…
Закончив переформирование полка, Маргелов провел боевое сколачивание входящих в полк подразделений. Необстрелянных бойцов подучили, и полк вступил в активные боевые действия. Предстояло освободить населенные пункты Обсоло и Падрело. Враг повсеместно оказывал яростное сопротивление. В критический момент первый батальон залег, и тут отец лично поднял его и повел в атаку. Штурмом овладели этими населенными пунктами, полностью уничтожили гарнизон врага, были взяты пленные, много трофеев, в том числе оружия. После боя командир полка лично поблагодарил всех бойцов и командиров и особенно группу пополнения. Полк продолжал вести активные боевые действия на Ленинградском фронте, а затем на Волховском, в состав которого была передана 54-я армия.