— Ну и что? Красный командир не должен никого бояться!
— А меня боишься?
— Немного…
— Пойдем!
Через час они повенчались…
Младший лейтенант Митя Олешко шёпотом материл упавшего на снег бойца. Упавшего и ни как не желавшего вставать. Мелкий снег хлестал пургой по щекам, красноармейца заносило снегом.
— Вставай, сука ты такая, вставай! — командир миномётного взвода первого батальона бригады уже собрался снять лыжное крепление и пнуть упавшего бойца, как тот зашевелился, стряхивая снег.
— Я вам не какая и не сука, товарищ командир и нечего лаяться! Я, между прочим, сюда по призыву комсомола пришла!
Олешко слегка ошалел. Боец оказался девкой.
— Ты кто такая? Откуда, твою м… — младший лейтенант едва сдержался от ругани.
— Не надо лаяться! Я же просила… — девка схватила млалея за протянутую руку и встала. — Ну, упала, ну подумаешь…
— Лейтенант, ты идешь? — донесся приглушенный крик из темноты. Взвод уходил по лыжному следу в темноту демянских болот.
— Сейчас, — так же полушёпотом крикнул млалей. Пурга пургой, а немцы где-то тут… — Слышь ты, баба, объясни кто такая?
— Я не баба, я техник-интендант третьего ранга, Довгаль! — козырнула девчонка и едва опять не упала в сугроб. Млалей ее удержал за руку. — Переводчица я, из первого батальона.
— Митя… Олешко… Младший лейтенант Олешко! Так я тоже из первого. Командир пульвзвода. Ты откуда тут взялась-то? — удивился лейтенант, глядя в карие глаза.
Наташа, на мгновение, прижалась к груди Мити. Пошатнулась снова? А потом они пошли по лыжне вглубь демянского котла
— А нас тут четверо! В каждом батальоне переводчица. Любка Манькина вон в четвертом, а я что хуже, что ли? Нам Тарасов говорил, мол, оставайтесь, а мы — нет! — пошли! А как не пойти? Война же!
— А чего лежала-то? — краешком рта улыбнулся Олешко.
— Споткнулась, а все мимо идут, мимо. А я встать не могу, тяжело, думаю ну все. Подведу сейчас батальон. Отстану. Ты первый, кто меня поднял, ага!
— А я тебя раньше не видел… — посмотрел на Наташу младший лейтенант.
— А нас подполковник прятал. Вон вас сколько. Красавцы. Все на подбор. Три тыщи почти, а нас всего четверо. Вот и спрятал, чтобы девки не блазнились! Да ты не думай, я не такая! Мы все не такие!
— А я и не думаю, — буркнул Олешко.
Но техник-интендант третьего ранга не услышала его за очередным порывом ветра.
— Ладно, сама я дальше…
Она оторвалась от крепкой руки младшего лейтенанта и побежала вперёд, догонять своих, наверное…
4
— Дальше я встретил в Москве Надю, женился, а потом был отправлен на Дальний Восток…
— В каком году вас арестовали? — спросил фон Вальдерзее.
— Летом тридцать седьмого.
— А какова причина?
— На Дальнем востоке я был адъютантом командующею байкальской группой Дальневосточной армии у полковника Горбачева. Горбачев же до этого работал в военной миссии в Германии. Руководителем ее был соратник Тухачевского Путна.
Немец прошёлся по комнате, разминая затекшие мышцы. Подошёл к окну. Посмотрел на улицу. И задал неожиданный вопрос:
— Как вы считаете, заговор Тухачевского действительно был? Или это параноидальные страхи Сталина?
Тарасов удивился:
— Лично я не знаю. Тогда я был всего лишь майором.
— Но ведь вы были адъютантом, и какая-то информация до вас все же доходила?
— Герр обер-лейтенант, Вы плохо себе представляете нашу жизнь…
Тарасов вдруг задергал щекой.
А Юрген фон Вальдерзее вдруг наклонился над старым столом.
— Не понимаю вас, господин Тарасов.
— И не поймете, герр обер-лейтенант…
— Нихт ферштеен…
Тарасов грустно посмотрел на немца. Шмыгнул. Потер спадающую на левую бровь повязку…
— А как ты думаешь? Это моя страна! Понимаешь? Ленин, Сталин, Троцкий, даже Николашка! Причем тут эти говнюки, а?
Николай так шарахнул по столу стаканом, что кот сбрызнул с кухни в комнату.
— Коль, ты не горячись так. Ты майор?
— Майор. Что это меняет?
— Все, Коля, все меняет, — полковник Горбачев махом кинул в себя полстакана кваса, запивая горький водочный вкус, горько осевший на корне языка. — Ты — майор. Ты старший. Так это с латыни переводится?
— Так. Дальше-то что?
— Под тобой десятки. Нет. Сотни бойцов. Значит что?
— Что? — пьяно покачиваясь на табуретке, спросил Тарасов.
— Что ты не один. Понимаешь? — хлопнул его по плечу Горбачев.
— Нет, — качнулся Николай.