— Лейтенант, разведка возвращается!
Взвод моментально затих. Послышался скрип снега… А потом появились две фигуры в маскхалатах. Ребята из его взвода, посланные за речку посмотреть — что там да как.
— Ну что там?
— Речка промерзла. А за речкой в перелеске — кабели связи. Тихо, следов нет. Что делать будем?
— Норицын! Бегом до командира роты. Доложи.
— Да, товарищ младший лейтенант.
— Бегом!
Норицын исчез в темноте.
Ребята-разведчики разгребли снег до земли и зажгли там сухой спирт-пасту — синее пламя давало иллюзию уюта и крохи тепла — и торопливо стали грызть гороховый концентрат.
— Эй, вы что это? — возмутился Юрчик. — Это же НЗ. Паек не трогать!
— Товарищ младший лейтенант, сутки уже не ели… — не отрываясь от сухпая, пробурчал один из разведчиков.
— И в самом деле, — поддержал их Заборских. — Кишка кишке бьет по башке. Последний раз перед заброской суп хлебали, силы-то надо восстанавливать.
— Есть приказ по бригаде… — сквозь зубы, зло и решительно сказал Юрчик. — НЗ не трогать. На то он и НЗ. Продукты будем добывать у немцев. Вот возьмем обоз или продуктовый склад, там и поедим. Да и местные жители нам помогут.
— А на кой черт мы тогда жратву с собой тащим, а товарищ младший лейтенант? — спросил кто-то из темноты и тут же зашуршал фольгой. — Пока до немцев дойдем — копыта отбросим.
Стоявший рядом Заборских ухмыльнулся.
Юрчик же, понимая, что бойцы после суточного перехода хотят, есть как волки, махнул рукой. Зимой голодным быть нельзя.
— Черт с вами. Разрешаю по половине брикета горохового концентрата. И по сухарю.
— Вот это дело!
Взвод обрадовано загомонил и моментально стал шуровать в вещмешках.
Сам же млалей сел чуть в стороне, прислонившись к старой берёзе. И с огромным удовольствием вгрызся в соленущий брикет.
Половины его молодому желудку не хватило. Но он, переборов себя, сунул брикет обратно в мешок. И вовремя. Вернулся ефрейтор Норицын.
— Комбат приказал — уничтожить кабели к эээ…, в общем, к такой-то матери.
— Комбат?
— Да, он в роте сейчас.
— Понятно… Первое отделение! Есть возможность отличиться!
Юрчик торопливо надел вещмешок:
— Смирнов, поведешь дорогу показывать! — бросил он одному из разведчиков.
— Смирнитский я, товарищ младший лейтенант. А чего ее показывать? Мы как слоны лыжню натоптали.
— Не рассуждать! вперёд.
Десантники попрыгали на месте, проверяя — не бренчит ли снаряжение и пошли на спуск к речке.
Каждый шаг давался с трудом — спуск ночью по берегу, заросшему кустами чреват опасностями. Полуметровый слой снега скрывал все, что угодно — от валунов до стволов деревьев. Шагать приходилось высоко. Да и шума было — как от стада коров.
Кусты трещали, кто-то упал, сбряцав котёлком, кто-то матюгнулся вполголоса.
Наконец спустились на лед реки и зашагали по сугробам. Юрчик шёл вторым, после разведчика, чью фамилию он так и не мог запомнить.
На противоположный берег поднялись не так шумно — подниматься всегда легче — лесенкой, один за другим.
— Пить хочу, сил нет, — тяжело дышал замыкающий маленькую колонну Миша Иванько. — Товарищ младший лейтенант. Там промоина. На обратном пути наберем водички?
— А что, фляжка пуста уже у тебя? — утирая пот с лица — мороз, а ходьба на широких лыжах по ночному лесу способствует согреванию организма — ответил вопросом Юрчик.
— Да концентрат этот — соленый, ужас!
— Терпи. На обратном пути попьешь. Далеко до кабеля?
— Километр, примерно.
— Отлично… вперёд, вперёд, вперёд!
Смирнитский протянул свою фляжку Иванько. Тот сделал несколько больших глотков и пошёл…
Кабель нашли быстро. Пережгли термитными шариками в четырех местах, куски же выбросили подальше.
Немцы здесь не бродили зимой — целина нетронутая. Так что времени много. Часа два, а может и больше. Не любят немцы ночью по лесам ползать.
Поэтому не спеша тронулись обратно. На речке наполнили фляги ледяной водой. Иванько, как самого легкого, положили на лыжи и он подполз к промоине. Напился сам, потом и фляжки наполнил.
А через час его скрутило от боли в животе.
Санинструктор Белянин ничего не мог понять — любое прикосновение к животу вызывало у рядового дикие стоны.
— Мама, мама, ой, мамочка!
— Хрен его знает, товарищ младший лейтенант, — растерянно чесал затылок санинструктор. — Живот тугой как барабан. На аппендицит не похоже. Может, отравился чем?
— Да чем он травануться-то мог? Не водой же из реки?