Впрочем, метель не помогла…
Когда рассвело, бригада устроилась на дневку…
— Шевцов, что у тебя с креплением?
— Не только у него, сержант, — откликнулся ефрейтор Коля Норицын. — Почитай, пол-отделения маются. А то и пол-роты. А, стал быть, и пол-бригады.
Заборских ругнулся про себя. Несмотря на морозную зиму — в феврале до минус сорока двух доходило — болота так и не замерзли.
Десантники проваливались до самой воды — сами здоровяки и груз у каждого — пол-центнера.
Сначала думали идти в валенках. Хотя днем и припекало уже по-весеннему, ночью мороз трещал, опускаясь до двадцати пяти, а то и тридцати. Но потом комбриг приказал идти в ботинках. А крепление по ботинку скользит, сволочь, и начинает по сухожилию ездить вверх-вниз. Некоторые уже пластырями потертости заклеивают.
— Все живы? — подошёл комвзвода, младший лейтенант со смешной фамилией Юрчик.
— Так точно, товарищ командир! — козырнул Заборских. — Только вот…
— Знаю, — оборвал его комвзвода. — Решим этот вопрос. Пока отдыхайте. Костры не разводить. Не курить. Паек не трогать.
— А как тогда отдыхать? — спросил кто-то из десантников.
Млалей обернулся на голос:
— Можешь посрать сходить. Только бумаги тебе не выдам. Так что пользуйся свежим снежком. Вот тебе и развлечение.
Отделение тихо захихикало. Тихо, потому что все, в немецком тылу уже…
— Воздух! — сдавленно крикнул кто-то.
С северо-запада донесся басовитый гул.
Через несколько минут, едва не касаясь макушек деревьев, над бригадой проползли три огромных самолёта.
— Транспортники… — вполголоса, как будто его могли услышать пилоты, сказал Юрчик.
— Юнкерсы? Полсотни два? Да, товарищ младший лейтенант? — спросил его самый мелкий в отделении — семнадцать лет, почти сын полка! — Сашка Доценко.
— Да, немцы их тетками кличут…
Последняя «тетушка» уже уползала дальше, в сторону Демянска, как вдруг, раздался выстрел, второй, третий!
— Бах! Бах! Бах!
СВТшка!
А самолёт так же величаво удалился. Как будто бы и не заметил…
— Кто стрелял?! Кто стрелял, твою мать?!
— Писец котенку, срать больше не будет… — меланхолично сказал Шевцов.
Вокруг забегали, засуетились люди.
Минут через пять к командованию бригады потащили провинившегося.
Заборских зло посмотрел на провинившегося косячника. А потом повернулся к своему отделению:
— Стрельнут сейчас паразита. И поделом. Чуть всю бригаду не спалил, урод. Ты, Доценка, скажи-ка мне — кто такой десантник?
— Десантник есть лучший советский воин, товарищ сержант!
— А что значит лучший?
— Значит самый подготовленный в плане стрельбы, рукопашного боя, знания уставов…
— И?
— И дисциплины, а также морально-политической подготовки!
— Молодец, Доценка! Оружие в порядке?
— Обижаете, товарищ командир!
— Немец тебя как бы не обидел.
— Я немца сам обижу, мало не покажется!
Заборских покачал головой:
— Сомневаюсь… Покажи-ка оружие.
Доценко протянул «Светку» настырному, как казалось, командиру отделения.
А в небе опять загудело.
— Суки! — чертыхнулся кто-то, когда над лесом пронеслась тройка «Юнкерсов». Но уже не толстых «тёток». А лаптежников-пикировщиков.
Правда, в пике они не заходили. Начали, твари, работать по площадям.
Мелкие бомбы сыпались горохом. То-тут, то-там — Бум! Бум! Бум!
Один особо близкий разрыв накрыл сержанта Заборских снегом, крупицами земли и мелконькими щепочками.
Хорошо, что не видели куда бомбить, твари!
И так два часа! Одна тройка улетит, другая прилетит! И с места не двинуться…
— Расстрелять к чертовой матери дурака! — орал Тарасов. — Не успели в котёл войти — уже потери! Сколько?
Командир бригады резко повернулся к подошедшему начальнику медицинской службы.
— Девятнадцать убитых. Двадцать шесть раненых. Тяжелых десять, товарищ подполковник.
— Урод! — Тарасов схватил за грудки невысокого белобрысого десантника. — Ты понимаешь, что натворил? Два взводы вывел из строя. Два взвода! Из-за таких как ты вся операция под угрозой срыва.
Парень только хлопал белесыми ресницами.
— Расстрелять!
Пацан вдруг заплакал и попытался что-то сказать, но бойцы комендантского взвода подхватили его под руки и потащили в сторону.
— Товарищ подполковник, можно на пару слов? — комиссар бригады отвел в сторону Тарасова.