— Постараемся ещё рейс сегодня сделать потемну, товарищ подполковник!
— Там чем в штабе думают, а лейтенант? — стал закипать Тарасов. — Мы уже девять дней не жрамши! Они это понимают?
— Товарищ подполковник… Мы и так без бортстрелка все летели, безоружные. По триста кило на самолёт нагрузили и вперёд.
Тарасов выругался. Полторы тонны на две тысячи человек… Меньше, чем по килограмму продуктов на человека. На один раз поесть… И так захотелось дать в морду этому усатому лейтенанту. Но комбриг сдержался. лётчик-то был тут не причем. И так он сделал все что мог — прошёл без потерь линию фронта, нашёл в огромном лесном массиве посадочную площадку, освещённую кострами, сел без потерь, и сейчас ему лететь обратно. И все это в открытой кабине на тридцатиградусном морозе, между прочим!
— Лейтенант, скажи мне как на духу… Почему снабжения нет? Где «тэбехи»? Что у вас там лётчики делают? С официантками спят?
— Товарищ подполковник… — обиделся лётчик.
— Ладно, ладно, Зиганшин, не обижайся… Пойдем-ка я тебя нашим чаем напою…
Тарасов приобнял летеху за плечи и повел к костерку, рядом с которым сидели Мачихин и Шишкин, прихлебывая густо парящий чай.
— Капитан, плесни лётчику. Видишь, замерз в воздухе как собака…
— Спасибо, товарищ подполковник, но я…
— Пей, говорю! — приказным тоном рявкнул на него Тарасов и протянул ему кружку.
Лейтенант Зиганшин взял крагами кружку, осторожно прикоснулся к ней губами… Хлебнул…
— Это ж вода, товарищ подполковник!
— Это по-вашему вода! По-нашему чай! Пей, давай, пей… Тем более, это не просто вода, а вода с брусникой. Выкопали тут пару кустиков. И заварили.
— Правда, мочегонный чай получился, — буркнул майор Шишкин. — Я допить кружку не успеваю, как уже в кусты надо бежать…
— Зато витамины, начштаба… — хохотнул Мачихин.
А лейтенант с тоской подумал, что как бы не обмочиться в полете от такого чая…
— Лейтенант, тебя как зовут? — обратился к Зиганшину Тарасов.
— Сергей…
— А по отчеству?
— Олегович… — растерянно ответил лейтенант. — А что?
— Сергей Олегович, ты мне скажи по душам, что у вас там среди лётчиков говорят? Почему снабжения нет?
— Да как же нет, товарищ подполковник! Вчера ночью «ТБ-три» вылет делали. Сбрасывали на парашютах тюки.
— Какие тюки?? — Немногословный Шишкин едва не выронил кружку с «чаем».
— Ну я уж не знаю… Нас комполка предупредил, что если посадочная оборудована не будет — скидывать по ракетам.
— Что?? — в голос почти крикнули все трое.
— Ну по ракетам. Вы должны были сигналы давать ракетами. Только вот я в полете ещё думал. Тут по всему району ракеты бросают. Не пойми кто, то ли вы, то ли партизаны, то ли… Блин… — До лейтенанта начал доходить ужас ситуации. — Неужели немцам сбросили?
Тарасов матерно выругался.
— Мать их за ногу… Ведь каждый день координаты им шлем… Шишкин!
— Я, товарищ подполковник!
— Докладная записка готова?
— Николай Ефимович… Обижаешь… — Начштаба протянул Тарасову запечатанный пакет.
— Лейтенант… Передашь этот пакет лично комфронта. Понял? Лично!
Зиганшин задумчиво почесал затылок:
— Мне бы ещё до него добраться, до комфронта-то… Впрочем, наверняка вызовут туда.
— Вот там и передашь.
На Тарасова внезапно дунуло едким еловым дымом от костра. Отвернувшись от него, подполковник увидел бойца, подбегающего к нему:
— Товарищ подполковник, разрешите доложить! Разгрузка закончена. Интенданты сейчас сортировкой занялись. Раненых грузить?
— Само собой. И бегом!
На этот раз чертыхнулся Зиганшин:
— Мы много не увезем, товарищ подполковник! Пять человек только. На местах бортстрелков. Так что только сидячих.
— В люльки лежачих погрузим, — отрезал Тарасов.
— Поморозим же! Ветер, а там фанерка…
— А тут умрут. Не сейчас, так через час. Понимаешь, лейтенант…
— Понимаю, но…
— Но? Но?! Ты, лейтенант, знаешь, какие у нас раненые, какие люди? Ты знаешь, что вчера наши раненые сделали? — вспыхнувшая ярость Тарасова вдруг вылилась слезами по щекам. — Ты, лейтенант, герой! Спасибо тебе! А моим ребятам, кто спасибо скажет? Грузите, я сказал!
Через полчаса «уточки» стали подниматься в ледяное небо, неуверенно покачивая полотняными крылышками…
Провожая их взглядом, Тарасов хрипло спросил, не глядя ни на кого:
— Как думаешь, пацаны ещё живы в Малом Опуево?
Ответом ему было тяжелое молчание…
Если первый батальон так и не смог удержать Большое Опуево, то второй взял Малое с лету.